— Мама, я догадываюсь, в чем причина, — заявила Марисоль, — но пока не могу сказать тебе об этом. Пусть Эстер сама подтвердит мою догадку.
— Что? О чем ты говоришь? — набросилась на нее Консуэло. — От матери ничего не следует скрывать.
— Я могу и заблуждаться... — уклончиво ответила Марисоль.
— Ты подозреваешь Рамиро? — спросила ее Габи, когда они остались одни.
— Да.
То же самое сказал и Артуро, узнав от Демо, что произошло в церкви.
— Не сомневаюсь, что этот гад Рамиро сделал-таки свое грязное дело! — заявил он.
— Рамиро? Что ты имеешь в виду? — забеспокоился Демо.
— А то самое! Этот негодяй уже несколько раз приставал к Эстер. И однажды даже пытался ее изнасиловать. Эстер долго молчала, боялась сказать матери, но потом все всплыло на поверхность и Консуэло прогнала подлеца из дома. Но это животное, видимо, не угомонилось.
— Я убью его! — заявил Демокрасио. — Если то, что ты говоришь, окажется правдой, — этой сволочи не жить, клянусь тебе.
...Понимая, что Рубену известны какие-то подробности, способные пролить свет на странное поведение Эстер перед алтарем, Левша отправил Ванессу домой, а сам решил не отпускать брата до тех пор, пока тот не выложит всю подноготную.
И Рубен в конце концов рассказал о том, чему был невольным свидетелем.
— Что ж ты молчал до сих пор, придурок! — стукнул его по затылку Левша.
— Как я мог? Он же — мой отец... — напряжение, которое испытывал несчастный мальчишка все эти дни, прорвалось в нем судорожными рыданиями.
— Ну, перестань, — обнял его Левша. — Не плачь, братишка. Я понимаю тебя. Это большая беда. Горе для всей нашей семьи. Не представляю, что будет с матерью, когда она узнает. Но мы должны подумать об Эстер. Ей сейчас хуже всех. Боюсь, как бы она не наложила на себя руки. Она ведь почти невменяемая. А Рамиро обязан за все ответить! Да, брат, как ни горько тебе, но надо приготовиться к этому. Я сам поквитаюсь с обидчиком!
Когда братья пришли домой, там уже нервные страсти улеглись и обстановка значительно изменилась. Сестры уговорили Эстер не таиться и открыть им правду.
—Сестричка, облегчи душу, — сказала ей Марисоль. — Мы догадываемся, что могло произойти. Тут был Рамиро?
Эстер утвердительно кивнула.
— Он... надругался над тобой?
— Да! — выдохнула из себя Эстер и зарыдала в голос.
Сестры, как могли, принялись ее утешать. И в это время как раз пришли домой Сесар и Рубен. Заглянув в комнату к Эстер, Сесар сразу все понял, и сестрам не понадобилось обо всем ему рассказывать.
—Пойдем отсюда, — сказал он Рубену, — пусть она выплачется. Габи и Марисоль ее поддержать
Братья сделали всего несколько шагов по направлению к выходу и увидели стоящего на пороге Демокрасио.
—Тут было открыто, — пояснил он растерянно. — Как Эстер?
— Плачет, — неопределенно ответил Сесар.
— Я пройду к ней?
— А может, не стоит сейчас? — усомнился Сесар.
—Стоит. Я уверен в этом, — возразил Демо и направился в комнату Эстер.
Там он, ничего не говоря и не требуя никаких объяснений, опустился перед Эстер на колени и взял ее руки в свои. На какое-то мгновение она даже перестала рыдать и застыла в оцепенении.
— Тебя обидели, моя хорошая? — сам едва не плача, произнес Демокрасио. — Но ты не должна так убиваться. Я — с тобой. Я теперь всегда буду с тобой и сумею тебя защитить. Поверь мне и прости меня.
— Это ты меня прости, — с трудом произнесла Эстер.
— Ты ни в чем не виновата, моя дорогая, моя любимая. А тот, кто виноват, — Демо, сдерживая ярость, скрипнул зубами, — пусть не ждет от меня пощады!
Слухи о том, что Эстер сбежала из-под венца, мгновенно разнеслись по всей округе, не миновав и Рамиро. Все последние дни он жил, словно на пороховой бочке, опасаясь, что у Эстер сдадут нервы и она расскажет о случившемся матери, сестрам или даже своему жениху. Но Эстер, судя по всему, молчала. Узнав, что она отправилась в церковь, Рамиро мысленно похвалил ее за благоразумие, и вдруг — такая досадная осечка. «Все-таки она не выдержала! — подумал он и понял, что теперь ее могут заставить объяснить, почему она сорвалась на собственном венчании. — Надо упредить ее! — забеспокоился Рамиро. — Надо облить ее грязью, прежде чем она успеет открыть рот!»
В дом Консуэло он ворвался с криком:
— Твоя дочь — шлюха! Она опозорила и тебя и меня! Весь город говорит о ее похождениях!
— Что ты несешь, негодяй? — вскинулась на него Консуэло. — Убирайся отсюда! Тебя никто сюда не звал.
— Ах, значит, я — негодяй! — возмутился Рамиро. — Да если хочешь знать, эта проститутка не раз пыталась соблазнить меня!