Принц Робин подскочил к Виталию Дьюсу, своей неожиданностью заставив его отступить чуть назад.
- И что вы думаете, ваше величество, что Джордан такой кретин, что не поймёт, что его жена уже была до него с кем-то? – От молодого человека несло более крепкими напитками, чем были выставлены для общественности. Он явно где-то нашёл, вместе с друзьями, ещё и ром, виски или какую-нибудь другую крепкую жидкость.
- Юноша, вы пьяны, и я не собираюсь с вами разговаривать.
- Нет, вы всё-таки потрудитесь. Я не настолько пьян, чтобы не понять чего-нибудь. Я всё отчётливо разбираю.
- Что ж, как знаете. Вот вам ответ: Джордан знает, что ему в супруги досталась не девственница, но он и слова не скажет и сделает вид, что всё в порядке.
- Это ещё почему же?
- Во-первых, чтобы не выглядеть идиотом в глазах светских людей, которые могут посмеяться над ним. А во-вторых, потому что он человек чести, и дал мне слово, что никогда не откроет нашу маленькую тайну, в которую, к сожалению, вы тоже стали посвящены.
- Вот как? Раз уж я в неё посвящён, может, объясните мне всё до конца?
- Если вы настаиваете… Его младшая любимая сестра находилась под моим покровительством, на моей территории, когда я стал уговаривать его жениться на Матильде. Если бы он этого не сделал, я бы мог расквитаться с ним через неё – обесчестить, например. К тому же, его дядя мой подданный, он оказал мне немалую помощь, так как ужасно боится потерять моё расположение. И ещё несколько незначительных фактов, которые перевесили чашу весов на мою сторону.
- Шантажист! – воскликнул взбешённый принц.
- Возможно, мы с вашим покойным дедушкой этим не редко славились, но всегда ради женщин, – доброжелательно взглянул Виталий Дьюс – Я не последний негодяй, как вы думаете. Я, хотя бы, не подложил под графа женщину с моим ребёнком. У него будет свой родной наследник. А сейчас, извините, я удалюсь на отдых.
Робин сжал кулаки, и костяшки на них побелели. Кажется, ему никогда не быть рядом с Матильдой фон Даберлёф. Что ж, тогда о ней стоит забыть. Он и так потратил на мысли о ней много времени. Она того не стоит. Сториан прав, когда говорит, что ни одна женская особь не стоит того, что бы ей уделяли внимания больше, чем всем другим. Князь всегда в таких вопросах был чертовски прав!
Наступила где-то середина ночи. Во всём дворце повисло затишье, и только кое-где, в отдалённых концах, в каких-нибудь отдельных комнатах, раздавался смех или пьяные песни. Торжество заканчивалось. Даже на улицах ещё только расходились. После того, как в сентябре тяжело болела принцесса, это был первый нормальный праздник. Все горожане Риджейсити искренне надеялись, что грусть и печаль закончились, и впереди только шутки, радости и добрые дни.
Спальня князя МакДжойна была распахнута. Он забыл её закрыть, и, как есть, одетый и обутый, уснул на кровати. Комната моментально наполнилась алкогольными выхлопами. В неё проскользнула тень, прокравшаяся к постели Сториана и застывшая над ним. Потом она зажгла свечу и поднесла её к лицу мужчины. Он, не обращая внимания на это, глубоким сном спал дальше. Тогда тень потрепала его за плечо. Князь стал приходить в себя и открыл глаза, щурясь от света. Загородив рукой пламя свечи, он возмущённо что-то пробурчал и затряс своей тёмной головой.
- Что ещё за чёрт? – проморгавшись, Сториан увидел перед собой виконтессу Леонверден – Ты? Что ты тут делаешь?
- Я пришла за тем, что мне положено.
- Что за бред ты несёшь? Тебе здесь ничего не положено! Давай, отчаливай отсюда.
- Мне положено место рядом с тобой, в твоей кровати.