Есть скептики. Эти: — «Дуй на кота в мешке». — Тогда ему: — «Ты, позорный зек, заткнись. Ты уже в свою жизнь не веришь. Это же не что-нибудь. Это же пятьдесят лет!» — Тогда скептик начинает сомневаться, и начинает сомневаться сбитый с панталыку верующий. Неразбериха. Неспроста говорят про амнистию, очевидно, будет. — «Вот парашу пустили — дочка Сталина, Аллилуева, удрала. Еще никто не знает, а зек знает. Так параша, скажи, параша?» — Где-то кто-то кому-то сказал правду. За нее — нож.
Выходит: зеку амнистия, зеку запахло свободой. Зек еле ходит. Нога за ногу. Совсем разнежился. Разузнали про число, когда будут передавать: 19 мая. Все затихло в ожидании. Уже не спрашивают, потому что — 19. Утром к брехунцам. Последние известия. Шесть ноль-ноль. Диктор: «Председатель Госбезопасности при Совете Министров СССР товарищ Семичастный освобождается от занимаемой должности».
■
Для зека нет большей радости, чем та, что приносит ему свидание с родными. Зек тогда старательно выбривает впалые щеки и чистит зубы. Зек идет в портновскую мастерскую и гладит хебе. Потом зек просит у Ивана Гереги цветы. Зек тогда садится и думает, где зашить деньги. Ему подсказывают, советуют, так как — это чай, черный кофе, сахар. Зека тогда все уважают, а зек переживает, как новорожденный. Это уже традиция. И вдруг: не к зеку приехали, а к зекам. Кто-то: «Приехал Иван Светличный из Киева». Суета. Бегают и расспрашивают все про него. Слышали и так, но дай что-нибудь почитать, говорят, талантлив, мужественный, говорят, зажали его в собачью будку, нигде не работает и живет на одних сухарях. Это же хуже, чем лагерь! «Я его уже видел, такой в шапке, около перехода стоял и смотрел».
У зеков переполох: впервые за пятьдесят лет приезжает к зекам украинский литератор. И приезжает — не как Тарас Мигаль когда-то приезжал.
Идут на работу. Нога за ногу. Зека стреляй, но зек не пойдет быстрее, к зекам приехали. Светличный стоит за проволочным ограждением. Мы подошли с Даниелем. Начали перекрикиваться. Мусор: — «Атайди, сука, шизо палучишь». — Минута. Пошли. Светличный стоит за проволочным ограждением. Ему кричат: «Алексеевич, переходите к нам, у нас лучше!» — «Пошел бы, да не пускают*» И тогда зек говорит: «Кричишь, а перед глазами не видишь колючую проволоку» Кнут: «Это ты с радости сломал старую модель мира.» Потом зек совсем растерялся: приезжает еще киевский художник Вениамин Кушнир. Это уже вызов. Кушнира забрали на вахту, обыскали и сказали: — «Немедленно убирайся вон в свой Киев!» — Не успел убраться вон Вениамин, как приезжает Надежда Светличная. Зек забыл про параши, про амнистию, зек живет свободой...
Вот наконец цветы в руках, и зек идет на вахту. К зеку приехала жена. Зека обыскивают и обыскивают его цветы. — «Вы, Осадчий, хорошо себя ведите!» Увидеть дорогого человека, забыть обо всем. Кажется, больше перед глазами нет и проволочных ограждений. Кнут: — «Это ты с радости сломал старую модель мира».
Зек живет новостями, он впитывает их, как губка воду, и сразу же забывает про них. Он их вспоминает через неделю, когда радость уляжется, и встанет на свой фундамент старый мир. Жена молчала б, и только — лишь бы смотреть. Зека радуют слова, зек не привык к тишине. Жена:
— У нас на географическом в университете случилась комедия. На истории КПСС спросили у преподавателя студенты про аресты 65 года во Львове. Преподаватель: — «Их посадили и правильно сделали, они хотели отделить Украину от СССР». Потом перешли к лекции о территориально-административном делении СССР. Дошли до пункта: «каждая республика может согласно 17 статьи Конституции СССР отделиться»... Смех. Студенты смеются, а преподаватель растерянно хлопает глазами — он ничего не понимает... Я вспомнил этот рассказ потом.
Заходит представитель КГБ Украины Геращенко: — «Что же ваш муж так упрямо не хочет возвращаться домой? Мы его выгоняем к сыну и жене, а он — не хочет», — На зека — удивленные глаза. Зек: — «О, это только маленькое
помилование. Признание так называемой своей вины». Зек никогда не был покладистым, он всегда выдумывает себе беду. Представитель: — «Стоит ему написать, и он дома». — Жена: — «Ничего, я подожду».
Ждать жене и ждать зеку. Кому тяжелее? Зека поддерживает идея духа, жену — зеково возвращение. Представитель с порога: — «Сказать на вахте, чтоб позволили вашему мужу передать передачу?» — Зек учтивый, зек и голодный учтивый. Он только боится быть смешным с ней и опускает голову. Он так и говорит: они подлые. Стоит кому-нибудь написать о помиловании, как пересмотрят зеково дело и за признание они добавят срок. До сих пор зек все протестовал, а теперь зек может сидеть с чистою совестью. Они любят поиграть на примитивных чувствах женщины. У женщины много от инстинкта обезьяны, она иногда многого не понимает, она досаждает зеку. Зек и голодный учтивый, он опускает голову.