Крысиная тропа начиналась постепенно, как будто пыталась убаюкать меня ощущением ложной безопасности, ведь ползти на четвереньках сначала было не слишком сложно. Однако я в полной мере оценил пользу наколенников. Эд ждал меня в конце туннеля.
– На следующем отрезке будет тесновато, парень.
Эту фразу можно было назвать преуменьшением года, ведь речь шла о том, чтобы, расцарапывая живот, протиснуться к узенькому проему высотой не больше фута. Вынужденный повернуть голову набок, едва не задевая щекой влажный щебень, я продирался вперед, сдавленный со всех сторон так, что двигаться мог, только используя в качестве рычагов пальцы рук и ног. Через пять минут подобных мучений сломанная щиколотка стала протестовать. Время от времени я чувствовал, как скала давит мне на спину и ягодицы своей тяжестью. Всё тело начало неприятно дрожать, и теперь особенно явственно ощущался вес горы надо мной. Всё время приходилось извиваться, и от этого у меня сбилось дыхание. Вскоре я совсем запыхался. Глаза жег пот, струйками кативший по лбу.
Потом туннель расширился на одном замечательном участке, где я мог продвигаться не на пальцах, а на локтях и коленках, но затем снова сузился, потолок опустился вниз, и казалось, что эта чудовищно низкая плита свода не закончится никогда. Даже Эду здесь приходилось очень нелегко, и его сапоги скользили по полу в поисках упора. Покалывание в конечностях нарастало, и силы стали уходить. Мне приходилось делать паузы, чтобы отдышаться и восстановиться. Свод приподнялся достаточно, чтобы я мог поднять голову и чуть ослабить боль в шее, но впереди нас ждало кое-что похуже: невероятно узкий проем, который изгибался вверх и в сторону. Эд впереди меня уже наполовину преодолел его. Он кряхтел, ругался и лихорадочно брыкался ногами, пока наконец не оказался на другой стороне. Я на несколько секунд положил голову на руки. Сознание рисовало мне жуткие картины: я лезу дальше и навеки застреваю в этом замкнутом пространстве; Эд погибает, блокируя мне путь; видеоролик о том, что произошло здесь с теми парнями…
«Прекрати», – велел я себе.
Собравшись с последними силами, я переместил в зазор голову и плечи, но пространства здесь хватало, только чтобы просунуть одну руку. Я попытался нащупать какой-то упор на противоположной стороне, который мог бы мне помочь, но пальцы натыкались лишь на скользкую поверхность камня. Я брыкался, как только мог, чтобы продвинуться дальше, и с трудом дышал, потому что каменные стены стиснули грудную клетку. Потом я попробовал отползти назад, но застрял с одной рукой, протянутой вперед. Вторая намертво прижалась к боку; я напоминал пловца кролем, застывшего после гребка. Я принялся отталкиваться пальцами ног. По-прежнему безрезультатно.
– Уф, уф, уф… – Всё, никаких сомнений, я в западне. В западне! Меня охватил приступ паники, стремительный и неистовый. – Эд! Эд! Эд! Я застрял!
– Расслабься, парень, – донесся до меня его голос. – Ты сможешь пролезть. Паника – твой враг. – Голос его звучал спокойно, почти заботливо. Такого от Эда я не ждал, даже представить себе не мог. И это помогло.
«Дышать, дышать, дышать».
Во время любого опасного восхождения обязательно наступает переломный момент, когда вернуться уже нельзя. Как говорил Кентон, мой старый инструктор по альпинизму из программы социальной поддержки детей, – бывший спецназовец с напрочь отсутствующим чувством юмора, способный нагнать на тебя страху, даже не повышая голоса, – чтобы справиться с этим, необходимо опустошить сознание и сфокусироваться. Паника и неуверенность – не выход; если, конечно, ты хочешь выжить. Никто не сумеет выручить меня из этого положения, кроме меня самого. Я мог поддаться собственному ужасу или же сражаться.
Я позволил себе обмякнуть. Снова задышал. Заставил себя прогнать все мысли из головы и не думать о тяжести скал надо мной и вокруг меня.
Несмотря на протесты левой щиколотки, я оттолкнулся пальцами ног. Но не сдвинулся с места. «Не паникуй. Ты сможешь это сделать. Давай медленно». Я оттолкнулся снова. На этот раз я продвинулся на дюйм. «Продолжай в том же духе». Еще один толчок – еще один дюйм. Затем постепенно мне удалось развернуться и освободиться от давления камня, стискивающего грудную клетку. Теперь, когда я сумел просунуть в проем и левую руку, я уже мог проталкиваться вперед с помощью обеих рук. Наполовину освободив тело, я уперся локтями и извивался, как змея, пока живот и ноги не пролезли через проем. «Слава богу, блин». Дыша, как паровоз, я сделал перерыв, дожидаясь, когда успокоится скачущий пульс. Но впереди маячила следующая узкая щель, казавшаяся бесконечной, от вида которой всё облегчение вмиг испарилось.