Но немцы продолжали наступать. Угроза нависла над Петроградом. По приказу Народного комиссариата по военным делам создавался Чрезвычайный штаб Петроградского округа. На улицах появились листовки с призывом (в том числе и к офицерам) вступать в ряды Красной гвардии. 22 февраля Совнарком опубликовал декрет «Социалистическое отечество в опасности!». «Наши парламентеры,—говорилось в нем,—20(7) февраля вечером выехали из Режицы в Двинск, и до сих пор нет ответа. Немецкое правительство, очевидно, медлит с ответом... Германские генералы хотят установить свой „порядок" в Петрограде и в Киеве». Всем Советам вменялось в обязанность «защищать каждую позицию до последней капли кровиь 80.
В этот момент неофициальные представители стран Лнтанты и США Б. Локкарт, Ж. Садуль, Р. Робинс и др. активизировали свои усилия, направленные на то, чтобы удержать Советскую Россию в состоянии войны с Германией. На заседании ЦК 22 февраля Л. Троцкий сообщил о предложении французов и англичан оказать помощь Советской России, если она вступит в войну с Германией. Отсутствовавший на заседании ЦК В. И. Ленин прислал записку, в которой просил присоединить п его голос «за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма»81. Семью голосами против пяти предложение было принято с условием, что сохраняется полная независимость советской внешней политики. Некоторые западные историки утверждают, что соглашение не состоялось, так сказать, по техническим причинам: сообщения из Москвы в западные столицы пришли якобы с большим опозданием. Не исключено, однако, что союзники просто пришли к мысли, что сама помощь окажется запоздалой. Трудно было в те дни поверить, что Советская власть устоит...
Наконец 23 февраля от германского правительства был получен ответ, содержавший еще более тяжелые условия, чем прежде. В соответствии с ними Советская Республика теряла всю Прибалтику, часть Белоруссии. Турции следовало отдать Карс, Ардагаи и Батум. Советское правительство должно было провести полную демобилизацию армии, вывести войска из Финляндии и с Украины. На принятие этих и других условий давалось 48 часов. Формула «ни мира, ни войны» обернулась в конце концов новыми захватническими притязаниями немцев. Через несколько дней, на VII Экстренном съезде партии, В. И. Ленин назовет ее «глубокой ошибкой»82. «Тактика Троцкого,— говорил он,— поскольку она шла на затягивание, была верна: неверной она слала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан...» 83
На заседании ЦК 23 февраля Лешш заявил, что «политика революционной фразы окончена. Если эта политика будет теперь продолжаться, то он выходит и из правительства и из ЦК. Для революционной войны нужна армия, ее нет. Значит, надо принимать условия» 84. В острейших дебатах, продолжавшихся до 24 февраля, ЦК 7 голосами против 4 и при 4 воздержавшихся постановил немедленно принять германские условия. В ночь на 24-е состоялось пленарное заседание ВЦИК. Против принятия германского ультиматума яростно выступили меньшевики, правые и левые эсеры. Но 116 голосами против 85 при 26 воздержавшихся и 7 отказавшихся голосовать Совнарком получил полпомочия на подписание мира.
Тяжесть германских условий была такова, что, как это следует из текста протокола заседания ЦК 24 февраля, вопрос о персональном составе делегации, которая должна была подписать этот несчастный, «похабный» мир, вызвал острые споры. Можно сказать, только в порядке партийной дисциплины в Брест были направлены Г. Сокольников (глава делегации), Г. Чичерин, Л. Кара-хан, Г. Петровский. А. Иоффе согласился ехать только в качестве консультанта.
Ранним утром 25 февраля делегация покинула Петроград. Сумели доехать только до станции Новоселье, железнодорожный мост здесь был взорван. Где пешком, а где на ручной дрезине с трудом добрались до Пскова, уже занятого немцами. Только на другой день выехали в Брест. Германские представители встретили их надменно. В сценарии В. Логинова и М. Зархи, посвященном Чичерину, одна из героинь — журналистка, наблюдавшая встречу двух делегаций, говорит: «Я напишу, что здесь в Бресте столкнулись добро и зло. По одну сторону самодовольная и жестокая тупость, увешанная железом рыцарских крестов, орденов крови и смерти. С другой — гордые и благородные представители великой страны. Они были как святые мученики, прошедшие через все девять кругов ада только для того, чтобы не было крови и смерти...» 85
Когда 1 марта Г. Сокольникову и другим предъявили окончательный текст договора, они увидели, что его условия еще более жестокие, чем те, которые были получены 23 февраля. Но выхода уже не было. Подписывая текст договора, Г. Сокольников заявил, что он «продиктован с оружием в руках». И не удержался от предсказания: «Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной нро-летарской революцией окажется временным и преходящим». Как он позднее вспоминал, генерал Гофман побагровел и раздраженно бросил: «Опять те же бредни!» Несчастный Брестский мир был подписан 3 марта в 17 часов 30 минут. В ноябре 1918 г. он будет отменен.
6 марта собрался VII съезд партии, обсуждавший вопрос о ратификации мира, заключенного в Бресте. Борьба продолжалась с прежней силой. Д. Рязанов обвинял Ленина в «октябрьской политике», которая якобы и привела к Бресту. Надо было, утверждал он, строить политику на «разжигании пожара мировой революции». Ленин же решил воспользоваться... «лозунгами Толстого»: сделал ставку на крестьянство. И «плоды этой политики, мужицкой и солдатской,— говорил он,— мы теперь расхлебываем...» II. Бухарин доказывал, что «выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией...». Троцкий, поскольку его политику в Бресте (неподиисание мира в критический момент переговоров) критиковали Ленин, Свердлов и К. Радек, заявлял о сложении с себя всех ответственных постов. Г. Зиновьев успокаивал Троцкого. «Мы,— разъяснял он,— разошлись по вопросу о том, когда наступил критический момент, когда надо было ультиматум принять...» Несмотря ни на что, В. И. Ленин стоял твердо. «Стратегия и политика,— говорил он,— предписывают самый что ни на есть гнусный мирный договор» 86.
После поименного голосования резолюция В. И. Ленина в пользу мира получила 80 голосов, 12 человек высказались против, 4 — воздержались. В новый состав ЦК были избраны В. И. Ленин, Н. Бухарин, Л. Троцкий, И. Сталин, Г. Сокольников и др.
Закрывая съезд, Я. Свердлов сказал: «Я позволю себе выразить уверенность в том, что до следующего съезда наша партия станет цельной, единой. На нем мы встретимся, вероятно, в качестве членов одной общей семьи, в качестве членов одной и той же партии — Российской Коммунистической партии ».
14—16 марта IV Всероссийский съезд Советов ратифицировал Брестский мир. Ив 1166 делегатов с решающим голосом за ратификацию проголосовали 784, против — 261, воздержались \ 15. Левые эсеры, голосовавшие против, вышли из Совнаркома.
11 марта В. И. Ленин написал небольшую, но пронзительную по своей беспощадной правде и светлой вере статью «Главная задача наших дней». Эпиграфом к ней он поставил знаменитые некрасовские слова:
Ты и убогая, ты и обильная,
Ты и могучая, ты и бессильная — Матушка Русь!
Отводя нападки и обвинения, Ленин указывал на высокое нравственное начало, высокий нравственный подвиг, совершенный большевиками в Бресте.
«Неправда,— с волнением писал он,— будто мы предали свои идеалы или своих друзей... Мы ничего и никого не предали, ни одной лжи не освятили и не прикрыли, ни одному другу и товарищу по несчастью не отказались помочь всем, чем могли...» 87 В этой моральной чистоте Ленин видел залог лучшего будущего Советской России. Надо только было честно и мужественно взглянуть в глаза правде, правильно, объективно оценить свое положение.