«— “Что это за часть, генерал?” - спросил я, показывая на всадников в коричневых кафтанах, расшитых галунами.
- “То мой конвой”.
- “Что за оригинальная форма на них. Сами придумали?”
- “Нет, та форма, генерал, исторична”.
- ?!
- “Ибо всегда в Руссии все великие люди, ваш Император и Николай Николаевич[5], все имели коуказский конвой. Я думаю, что если войти в Москву, то надо иметь тоже такой конвой”.
- “Что же, они у вас с Кавказа набраны, коуказские люди?”
- “Нет, мы берём здесь, только тип чтобы близко подходил к коуказскому”».
А Будберг вспоминал ещё и «Гайдовские гербы с тремя поверженными императорскими и королевскими орлами». Всё это свидетельствовало уже о поистине «царских» амбициях, которые мирно уживались в душе Гайды с «демократическими взглядами». Колчак, по-видимому, относился достаточно спокойно к этим выходкам, которые так шокировали других. Вспоминали также, что Гайда раздачей продуктов, материалов и пособий снискал себе немалую популярность среди жителей Екатеринбурга, а также о том, что он в это время был уже довольно близок с эсерами. К сожалению, последнее тоже было правдой.
Гайда показал Колчаку на параде части Ударного корпуса, только что сформированные и совершенно сырые. Они, по мнению Будберга, были способны пройти церемониальным маршем перед Верховным Правителем, но не встретить удар превосходящих сил красных, а ведь это был последний резерв Сибирской Армии. Но, несмотря на это, Гайде удалось на следующий день на совещании уговорить Колчака разрешить ему предпринять наступление на Глазов. Затевать его, когда за Камой быстро собирались красные резервы, было непростительной ошибкой, и вина за неё целиком ложится на Гайду. Он, несомненно, надеялся, что своей новой победой и взятием Вятки отвлечёт на себя все резервы большевиков. Но направление на Вятку уводило лучшие войска далеко к северу, одновременно подставляя их тыл удару со стороны Камы.
Именно так и поступил командующий советской 2-й армией В. И. Шорин, 25 мая перешедший в контрнаступление. 2 июня пал Сарапул, 7-го был оставлен Ижевск, а 11-го - Воткинск. Южная группа Вержбицкого была вновь отброшена за Каму. С нею вместе уходили десятки тысяч беженцев, пополнивших вскоре ряды Ижевской бригады и Боткинской дивизии. В резерве же у Гайды оставались лишь недоформированные части Ударного корпуса. В конце мая они были выдвинуты на фронт, чтобы прикрыть разрыв с Западной армией, но, как это и можно было ожидать, в первых же боях потерпели поражение и в беспорядке отошли за реку Белая. На Вятском направлении продолжались ожесточённые бои; 2 июня был освобождён город Глазов, но это не могло уже оказать никакого влияния на общее развитие обстановки. 13 июня город был опять оставлен. Общее отступление захлестнуло Сибирскую Армию.
На его фоне развернулся конфликт между Гайдой и начальником Штаба Верховного Главнокомандующего генералом Лебедевым. 26 мая Гайда направил в Омск ультиматум с требованием снять Лебедева, обвиняя того в глупых и вредных распоряжениях, мешающих управлять войсками. Требование это было справедливо по существу: действительно, Лебедев, вследствие своего малого опыта, нередко через голову Гайды отдавал приказы его подчинённым, что только мешало делу. Но заявление было сделано Гайдой в самой недопустимой форме, на грани открытого бунта. В ночь на 30 мая вразумлять Гайду отправился сам адмирал Колчак.
Прибыв в Пермь, адмирал вызвал к себе Гайду и твёрдо объявил ему, что отрешает его от командования Армией за неповиновение приказам. Гайда не ожидал такого поворота, он побледнел и, заметно волнуясь, начал горячо оправдываться, заявляя, в частности, что если его убрать, то вся Армия немедленно побежит. Колчак был непреклонен. Гайде пришлось идти на попятную, он дал слово, что выполнит любой приказ. В свою очередь Колчак склонился к компромиссу: для рассмотрения дела была назначена специальная комиссия под председательством генерала М. К. Дитерихса; на время следствия генерал Лебедев был отстранён от исполнения должности. 4 июня Колчак вместе с Гайдой вернулся в Омск.
5
Гайда, очевидно, имеет в виду Великого Князя Николая Николаевича, Верховного Главнокомандующего в 1914-1915 годах, а затем Наместника Кавказа.