— Говорите, хихикала? — Ямакава досадливо поморщился. — Значит, ее не напугало то, что она узнала тайну преступника?
— По телефону я не очень разобрался, но, видимо, она не считала, что эти слова напрямую связаны с преступником. Что-то здесь очень странное, она весь разговор посмеивалась.
— Белое и черное? — сыщик Симура принялся раздраженно теребить волосы. — Что же она имела в виду? Ну вот мы, например, говорим между собой — он черный или он белый. А что еще? Я уж много чего думал. В сумо, например, победитель — белая звезда, проигравший — черная звезда. В сёги фишки тоже — есть белые, есть черные. Я даже выражение «глаза выпучить», и то припомнил.
— А я про Мидзусиму думал — живопись есть такая, черно-белая, — грустно усмехнулся Ямакава. — Сэнсэй, так чем же этот разговор закончился?
— В общем, она сказала, что по телефону объяснить не может и хочет встретиться. Я предложил сделать это сразу в тот же вечер, но она ответила, что можно и завтра — значит, не считала, что это срочно. А только я собрался спросить, откуда она звонит, она тут трубку и повесила. Минут десять мы с ней проговорили, вполне достаточно, чтобы преступник учуял, — с горечью закончил Киндаити.
Чуть раньше на улице зазвучала флейта. Кто-то наигрывал мелодию «Старина Черный Джо». Киндаити понял, что пришел Уцуги Синсаку.
Приезд медэксперта и скорой помощи довел жителей Хинодэ чуть ли не до судорог. День был рабочий, и народу было не так много, как в то воскресенье, когда обнаружили тело Судо Тацуо, но потрясение оказалось несравнимо сильнее.
Убийство Судо произошло одновременно с убийством Катагири Цунэко, его тело нашли с опозданием. Само преступление было совершено двадцатью днями раньше. Мысль о том, что преступник, скорее всего, бежал и теперь уже где-то далеко, действовала успокаивающе.
Теперь же ситуация была совсем иная.
Еще вчера в девять вечера Миямото Тамаки жила здесь в Хинодэ, а сегодня утром ее нашли жестоко убитой. Значит, преступник еще где-то поблизости. Более того — это не Нэдзу Гоити и не Итами Дайскэ, ведь оба они сидят в камере предварительного заключения.
Да уж, вечерние выпуски наверняка все как один возьмут под прицел это происшествие! Тодороку представлял себе, что они понапишут, и голова у него шла кругом.
— Черт побери!
Под моросящим дождем они направлялись вместе с медэкспертом к месту происшествия. Тодороку обернулся, собираясь что-то сказать Киндаити, и обнаружил, что того нет.
— Э? А где же сэнсэй?
— Его тут журналист сцапал и теперь мучает.
— Ну-ну, — Тодороку досадливо прищелкнул языком. Пройдя берегом, они углубились в лес.
Киндаити Коскэ в это самое время прятался от дождя в компании Уцуги Синсаку в импровизированном укрытии на пустыре рядом с Хинодэ.
По всей видимости, здесь тоже собирались что-то строить. Стройматериал уже завезли, и он грудой лежал на пустыре. Укрывшись за ним от людских глаз, Киндаити просматривал записи, которые передал ему журналист.
— Значит Хитоцуянаги Тадахико в конце войны служил в Центральном Китае?
— Да. Больше того — у меня там отмечено, что его командиром был именно Нэдзу Гоити.
— Так. А связи с женщинами?
— Посмотрите на эти фото.
Уцуги протянул ему три карточки, и при взгляде на них у Киндаити екнуло сердце.
На каждой из трех фотографий была женщина тридцатидвух-тридцати пяти лет: скромно причесанная дама, по виду из достойного семейства среднего класса.
Она была сфотографирована по пояс, и о фигуре судить было невозможно, но что-то в ней проскальзывало знакомое, напоминающее портрет хозяйки «Одуванчика», выполненный художником Мидзусимой.
— Это кто?
— Ёко, бывшая супруга господина Хитоцуянаги. Умерла три года назад… Нет, скажем точнее — считается, что умерла. Единственное, что удалось раздобыть.
— Что значит — «считается, что умерла»?
— А вот…
Уцуги Синсаку достал из портфеля лист старой газеты. Взгляд Киндаити выхватил обведенную красным карандашом заметку в разделе социальных новостей.
«Яхта с супругой адвоката потерпела крушение.
Тело съедено акулами?»
«Осака Майаса Симбун» от 26 июля 1957 года, местный выпуск города Кобэ. Содержание крайне лаконичное. Дававший информацию корреспондент и представить себе не мог, что несколько лет спустя это происшествие получит свое продолжение где-то на окраине Токио и будет связано с тройным убийством.
Адвокат Хитоцуянаги Тадахико имел виллу на берегу залива Сума (сам он тогда еще не был депутатом парламента, иначе случай этот освещался бы, вероятно, более широко).