— А вы прямо всех телеграфистов от Иркутска до Якутска знаете!
Похоже, в Якутске что-то пронюхали, пытаются принять меры предосторожности. Не случайно же Медведева убрали. Чарнацкий не переставал удивляться силе боевого духа, царившего в отряде, — никакой паники даже после того, как Рыдзак сообщил о мятеже белочехов и об угрозе, нависшей над Иркутском.
Наконец моторка подошла к берегу перед самым поворотом. Томашевский не удержался и зачерпнул в ладонь горсть песка.
— Уж больно красен.
И хотя он не вкладывал в эти слова какого-то особого смысла, Чарнацкий подумал, что Покровск им без крови не взять. А ведь он еще никогда не стрелял в человека, живого человека.
Лодка с Гладковым и Томашевским скрылась за излучиной.
— Через полчаса пойдем и мы. — Чарнацкий, беря пример с Рыдзака, не скрывал от бойцов последовательности операции. — Первыми не стрелять. Они должны сдаться, как было в Олекминске. Кто из вас воевал?
— Я.
— И я.
Выяснилось, что только Чарнацкий и Клюев не были на фронте.
Лодка шла с выключенным мотором. Предположения Чарнацкого подтвердились: в бинокль он разглядел на колокольне наблюдательный пункт. И, прежде чем моторка была обнаружена, дал команду:
— Полный вперед!
Мотор заработал не сразу. Чарнацкий стал уже опасаться, что внезапное нападение сорвется, и тут моторка рванула как ракета. Стремительно приближалась пристань. Со стороны церкви и телеграфа бежали вооруженные люди в шинелях — похоже, гимназисты. Поняв, что не успеют добежать до пристани, что моторка их опередит, открыли беспорядочный огонь. Красногвардейцы, не ожидая приказа, ответили несколькими выстрелами.
«Как и в Иркутске — используют подростков…» — с сожалением подумал Чарнацкий. Он внимательно наблюдал в бинокль. Из поселка подкрепление не подходило.
Гимназисты не были готовы к атаке. Пятеро спрятались за штабелем бревен, один залег в ивняке. Моторка стукнулась о пристань, Чарнацкий первым выскочил на берег.
— Обходите тех, что за штабелем, с тыла!
Гимназисты продолжали вести беспорядочный огонь.
— Сдавайтесь! — крикнул Чарнацкий. — Ничего вам не сделаем. Сдавайтесь, сопротивление бесполезно! — Он понятия не имел, что в таких случаях говорят.
Как только началась стрельба, для него окружающий мир перестал быть реальным. Появилось ощущение, что к бою, а тем более к командованию боем он не имеет никакого отношения.
Над ухом просвистела пуля и впилась в стояк пристани. Он наклонился и заметил выползающего из ивняка гимназиста. «Видимо, решил сдаться», — подумал Чарнацкий. Однако гимназист бросился в сторону пристани. В моторке оставался только рулевой Клюев, возился с мотором. Гимназист с горящими глазами, словно в экстазе, все бежал и бежал. «Кажется, тот, о котором Катя тогда в библиотеке сказала, что он надежный. Значит, сейчас сдастся?» Винтовка в руках парня буквально ходила ходуном — то вверх, то вниз. Чарнацкий выжидал, надеялся, гимназист вот-вот бросит винтовку и поднимет руки. Но тот, не останавливаясь, бежал к моторке. Это насторожило Чарнацкого. Вдруг гимназист резко повернулся, вскинул винтовку и направил ее прямо на Чарнацкого. Ян онемел от неожиданности. «Конец», — прошептал он, наводя маузер на гимназиста.
Ясно увидел Ольгу, значит, с ее образом он умрет. Нацеленная на него винтовка взлетела вверх, будто кто-то ударил по прикладу, раздался выстрел, пуля просвистела мимо. Чарнацкий нажал спусковой крючок, гимназист схватился рукой за правое плечо и упал. Остальные, притаившись, все еще сидели за штабелем. «Гранату!» — донеслось до Чарнацкого. Кто-то из красногвардейцев швырнул гранату. Раздался грохот. Гимназисты, бросая винтовки, выходили из-за бревен.
Они плыли с юга на северо-восток, словно догоняя сибирскую весну. Весна бежала быстрее, торопилась. Пролетала над ними стаями птиц, оставляя теплое дуновенье ветерка, который морщил гладь реки, шевелил кроны лиственниц, сосен, пихт.
А в Табаге весна встретила их жарким днем. Они были у цели. Теперь до Якутска не тысячи верст, а всего один переход.
— Кто умеет обращаться с гранатами?
Вызвались Томашевский, силезец Палимонка, венгр, с которым Чарнацкий брал Покровск, и еще человек десять бывших фронтовиков. Янковский раздал каждому по две гранаты.