— Ирина Петровна давно обручена? — спросил он как можно равнодушнее.
Петр Поликарпович наполнял рюмки и не обратил внимания на волнение гостя — видно, тому все же удалось сдержать себя.
— Очень порядочный молодой человек, юнкер. Единственный сын, у родителей поместье под Воронежем. Прекрасная партия, как видишь. Думал, его родители будут против, как-никак берет в жены девицу не из своей среды. Мезальянс. Должен признаться, я тоже в свое время пошел на мезальянс и никогда об этом не пожалел… Чтобы поколение было здоровым морально и физически, надо жен брать из низшего сословия.
И снова глянул на гостя: ждал, что тот одобрит его философские сентенции.
— Поздравляю вас с таким зятем.
Чарнацкий выпил. Действительно, от этой домашней наливки прояснилось в голове.
— Рано, братец, рано пока. Я суеверный, иногда думаю, упаси нас боже, скоро третья наша дочь пойдет под венец, назначим день свадьбы, а тут Россию опять начнет что-нибудь сотрясать. Честно говоря, и сейчас нету покоя на душе. — И Петр Поликарпович, закончив обсуждение семейных дел, вернулся к политическим вопросам. — Что творится в Петербурге, в Москве, пусть тебе об этом другие расскажут. Согласия между теми, кто поднял руку на царя, что-то не видать. Да и в Иркутске неспокойно. Кого тут только нет! Немцы, венгры, румыны, корейцы, чехи. Вавилонское столпотворение.
Чарнацкий думал об Ирине.
— Куда это вы так спешите, пан Янек? К своей знакомой польке? — Последнюю фразу Таня произнесла по-польски.
Сейчас она говорила мягко, с ноткой кокетства в голосе. Чарнацкий хорошо знал способность Тани копировать всех и к столь разительной перемене в разговоре отнесся настороженно.
— Кроме вас, Таня, у меня в Иркутске нет ни одной знакомой… Доброй знакомой.
— А Ирина и Ольга?
Она сначала назвала Ирину, которой не было дома, видимо, понимала, а быть может, интуитивно чувствовала, о ком он сейчас думает.
— Конечно, и Ирина, и Ольга…
— А где вы были, когда вас здесь не было, пан Янек?
Она опять повторила эту фразу, и опять по-польски. Это ее по-прежнему забавляло, хотя в голосе Тани он уловил новые нотки. Так она прежде с ним не разговаривала.
— Долго рассказывать, Таня, оставим до другого раза. Но вот что я узнал по приезде: вы чуть не обручились, не дождавшись меня. А как же наш уговор?
Чарнацкому было приятно, что он опять может разговаривать с Таней в шутливом тоне, как это у них было принято раньше, когда она была совсем еще девочкой. Ему хотелось сохранить ту манеру общения с ней, и, кажется, у него это получалось.
— Папа уже успел вам все выложить. Я всегда говорила, что мужчины самые настоящие сплетники. Что касается кандидатуры, подобранной моими родителями, она совершенно меня не устраивала. Не для пса колбаса. Не прошла при тайном голосовании.
— При тайном голосовании?
Так было странно слышать из уст Тани газетные фразы, только-только появившиеся в России.
— При голосовании сердца, пан Янек. Так я это определила. А в открытом голосовании, то есть если подходить умом, я сочла, что мне ничуть не повредит, если у меня будет жених. В теперешние времена это ни к чему не обязывает, а перед подружками можно похвастать.
Они стояли в коридоре. Таня вышла из своей комнаты, когда услышала скрип лестницы. Она, словно нарочно преграждая ему дорогу, облокотилась спиной о стену, а ногу поставила на кресло возле вешалки. «Самая тоненькая из сестер, — подумал он и вспомнил примету: — Если хочешь знать, какая с годами будет жена, посмотри на ее мать». Неужели она будет такая же?
— Почему вы на меня так смотрите?
Она не пыталась скрыть, что кокетничает с ним.
— Смотрю и убеждаюсь, как вы похорошели за эти годы. Вы… вы…
— Предупреждаю, если вы сделаете комплимент из серии тех, которыми меня угощал мой несостоявшийся жених, я расхохочусь и разбужу папу.
— Вы несносное колючее создание.
— Это уже лучше. То же самое, только более зло, говорит Ирина, когда я докучаю ей.
— Ирина Петровна еще не вернулась?
— О, я на ее месте не спешила бы. Вы знаете, она записалась на курсы санитарок. Там она и познакомилась со своим Ленечкой. На ученьях они, то есть слушательницы курсов, подбирают «раненых» юнкеров и делают им перевязки. Счастливые! А папа сказал вам, что я уже кончила эти курсы? Нет? О самом главном не сказал! Кончила тогда, когда эти курсы были еще не в моде. Надеялась, что меня отправят на фронт. Фига с маком. Мы учились делать повязки и перевязки друг на дружке, ничего интересного. А Ленечка, значит, Леонид Львович, он такой…