— Все же мне кажется разумным еще раз прогуляться на Эриванскую. Интуиция мне подсказывает, что там что-то не так. Лили сегодня устала и сейчас отправится спать, я тихонько предупрежу Петруса и, давайте, Аполлинарий, отправимся. Не думаю, что это займет у нас много времени.
— Да, я тоже так полагаю, — отозвался Аполлинарий.
Через полчаса сыщики вышли из дома и направились наверх, по уже темным спящим улицам, к Эриванской площади.
У здания городской Управы горели два фонаря, слабо был освещен и тамамшевский караван-сарай. Светлее было только у гостиницы «Кавказъ». Возле Управы Аполлинарий подошел к дежурившему городовому, который узнав его, вытянулся и отдал честь. Аполлинарий тихонько отдал какие-то распоряжения. Тот, внимательно выслушав, еще раз почтительно поднес два пальца к козырьку фуражки.
Дойдя до гостиницы, Ник прошел немного вперед, к зданию Штаба, а Аполлинарий нырнул во внутрь. Не прошло и десяти минут, как он появился вновь, с немного растерянным видом.
— Я спросил, не останавливался ли в гостинице человек с такой внешностью, и дал ваше описание давешнего старика. Мне ответили утвердительно. Это маркиз Паулуччи, Филиппо Маркиони Паулуччи. Из Ниццы.
— Маркиз Паулуччи? Не может быть! Бывший главнокомандующий на Кавказе? Да ведь он, кажется, умер!
— Да, и я так думал! — с недоумением ответил Аполлинарий, — Ведь он был участником войны с Наполеоном!
— М-да, вот уже что-то закручивается странное!
— Так вот, Ник, я предлагаю пройти в Пушкинский сквер. Там уже темно и мы можем незамеченными последить за домом. А я договорился с городовым о маленьком спектакле.
— Ну, ну, полностью полагаюсь на вас, — усмехнулся Ник, помня все подвиги Аполлинария.
Они прошли в Пушкинский сквер. Там было темно и можно было спрятаться за стволами деревьев так, что с улицы ничего нельзя было заметить. Ник и Аполлинарий стали за стволами, скрываемые еще и кустами жасмина. Вглядываясь в ночную темноту, они видели только очертания дома с балконом. Он казался мертвым и безжизненным. Оба сыщика вглядывались с напряжением в темноту и вдруг дверь, выходящая на балкон дома, на мгновение изнутри осветилась. Вернее, узкая едва видимая полоска света мелькнула в дверях.
Аполлинарий прошептал:
— Так. Там кто-то есть. Ставни плотно закрыты и поэтому мы не видим света. Но, видно, кто-то перенес с места на место свечу или фонарь, и этим на мгновение осветил щель в ставне. А теперь, смотрите, снова темно.
— Ну, что ж, — со вздохом сказал Ник, — будем ждать.
Аполлинарий быстро ответил: «Сейчас, сейчас!», вызвав недоумение Ника. Но оно тут же прояснилось, когда Аполлинарий достал из-за пазухи полицейский свисток и дважды негромко свистнул. На это, громко бухая сапогами, со стороны Управы, непрерывно свистя, побежали вниз, по Пушкинской, двое полицейских. Навстречу им, с Солдатского базара наверх, отчаянно свистя, бежало еще подкрепление. На весь этот шум стали просыпаться жильцы близлежащих домов и с тревожными вопросами: «Что происходит? Ра хдеба?» — высовывались из окон и, кто в капотах, кто ночных колпаках, свешивались из окон и с балконов, пытаясь разглядеть, что происходит внизу.
Уже поняв, что весь этот переполох специально устроил Аполлинарий, Ник, не отрываясь, наблюдал за домом. Он увидел, что ставни приоткрылись и на балкон кто-то вышел. Видимо, услышав шум на улице, собравшиеся в доме погасили свет, потому что на фоне открытой двери силуэт вышедшего на балкон человека был едва различим. Потом этот кто-то вернулся, дверь закрылась. Но свет, видимо, зажигать не стали.
— Так, так, — зашептал Ник Аполлинарию. — Видите, свет не зажигают, остерегаются. А старик-то не боялся, он ведь обратил на себя наше внимание! Кто же еще находится в этом доме? Неужто и вправду маркиз? Что будем делать, Аполлинарий?
— Будем ждать! — ответил тот. — Посмотрим, они же не будут там вечно!
Время тянулось томительно долго. На улице давно уже никого не было. Последние посетители расположенного вниз по улице, ближе к Солдатскому базару, духана «Симпатия», вываливались из него и уходили в обнимку, оглашая окрестности задушевными песнями.
Но дом стоял тих, темен и безмолвен. «Куда же они все подевались?» — думал Ник, тревожно всматриваясь в дом и улицу.
Так прошло еще несколько часов. Ночь уже кончалась. Все было тихо.
— Ник, — зашептал Аполлинарий, — может быть, рискнем? Ведь уже начинает светать. Днем мы уже ничего не сможем предпринять.