Его ноги оторвались от земли, скинув мужика на ступеньки. Ведра полетели вслед за ним, кубарем падающим вниз и ничего не понимающим. Он пролетел несколько метров, когда ребро одного из ведер, предварительно швырнув в лицо Балера оставшуюся в нём воду, врезалось ему в висок, и с уже потускневшим взглядом, тот безжизненной тушей свалился на один из выпирающих из земли камней. Кровь и серое вещество, смешавшись между собой, выплеснулись и потекли вниз, к шахте.
Ветру, несущему в себе неподдающийся подсчетам объем темной материи, уже поглотившей находившийся в том же потоке негатив, было мало. Он вгрызался во все души, сердца и тела, попавшие под его влияние, вступая в смертельную схватку с теплящимся в городских жителях сиянием. Но тени было слишком много.
Дом, где жили Варанья и Балер, заскрипел, но не рухнул. Те немногие из оставшихся в доме стеклянных окон треснули, двери распахнулись. Посуда, вещи, да и все, что было в доме, слетели со своих мест и вжались в стены.
С глазами, полными ужаса, хозяйка дома выскочила на улицу, и, совершенно не зная, что происходит и что делать, заметалась из стороны в сторону. Тут и там её взгляд натыкался на её знакомых или соседей, попавших под завалы. С размозженными головами, или телами, пронзенными то вилами, то лопатой, они лежали на земле, утопая в черни, льющейся из их тел. Но они не были бездвижны.
- О Богиня, даруй нам свет дабы спастись! - Восклицал кто-то, старательно перекрикивая шум, но его голос тонул в хаосе звуков.
- Богиня, что же это такое?! - Заверещала высокая, исхудалая рыжая женщина, пятясь назад и с ужасом взирая на что-то впереди.
Варанья подбежала к ней и схватила её за плечи, когда её глаза устремились на тот же объект. Это был десятилетний мальчишка, с оторванными пальцами на обеих руках и головой, пронзенной тупым кухонным ножом. Он медленно поднимался на ноги, неотрывно глядя своими серыми глазами на мать.
Его глаза не были глазами покойника, но в них не было и жизни. Нечто сосредоточилось в нем, сделав его вены черными, а глаза - словно залитыми жидким серебром.
- Неужели мой сын... - Верещала рыжая. - Восстал... Нет! - Крикнула она, пытаясь вырваться из объятий Вараньи и ринуться к сыну, но та её удержала. - Отпусти! Это мой мальчик!
- Это не твой мальчик, Арилья! Что бы это не было, это не он! - Кричала та ей в ответ, как вдруг поняла, что что-то в её соседке меняется прямо сейчас, у неё на глазах: по её коже потекли струйки... Но не воды, не пота, а масла. - Что происходит?..
- Что со мной происходит?! - Та продолжала верещать так, словно точно знала, что ей это поможет. - Почему я? Почему ты нет?! А-а-а!
Она закричала ещё громче, так сильно, что на какое-то мгновение даже переорала шум ветра. Варанья крепче схватила её за плечи, как вдруг Арилья... лопнула, и беззвучно расплылась по земле прозрачной маслянистой массой.
Варанья потеряла дар речи. Она стояла с по-прежнему напряженными руками, и словно ничего не замечала. Для неё мир померк. Мальчик, вынув из головы нож вместе с глазом, неспешно двигался в её сторону, но та этого не видела.
Сияние в её сердце стало угасать.
Вокруг неё появились люди. Такие же, как она, кто могуч духом и своей верой. Их сосуды, независимо от носителей, боролись с тенью. Некоторые несли на руках детей, лет пяти или совсем грудных. Один из молодых мужчин, лет тридцати на вскидку, подбежал к Варанье и поднял её на руки, решив, что приводить её в чувства будет гораздо дольше.
Человек пятьдесят, все вместе, они двигались к давно забытой пещере на окраине города, чтобы там скрыться от напасти. Они были в каких-то паре сотен метров от неё, когда дорогу им перегородили прочие жители Таэтэла, и среди них был отец Вараньи - Балер.
От его головы осталась ровно нижняя половина, а те, кто окружал его, выглядели едва ли лучше. Они не желали нести смерть. В отличие от нежити, жаждущей только одного - ещё больше негатива, они несли тень, и были готовы уничтожить любые сердца, лишь бы те окрасились в тот же цвет, что и их. От них веяло скверной.
Варанья впилась пальцами в шею парнишки, несшего её, и с непередаваемым ужасом таращилась на то, что каких-то полчаса назад было её отцом.
- Папа... - Шептала она, когда по щекам покатились слезы. - Папа!..
Из распахнутой настежь двери её дома вышел человек. С длинными белыми волосами, высокий, исхудалый, но не отощавший. Он шел, беспорядочно переставляя ноги, и то и дело крутил головой из стороны в сторону, словно пытаясь понять, где же он очутился. Он выглядел как человек, который уснул в собственной уютной постели, а проснулся невесть где и совершенно не понимал, что происходит. В каком-то смысле так оно и было.