Глава 5
Бранд
Королевский дворец. Улица Серых Крыс
20 число месяца Рыцаря 1855 года
— С ума сойти! — Вольф ворвался в комнату и с размаха запустил книгой «История Заргаада» в стену над кроватью.
Комната? Ха! Камера!
Все ученики Крысиной школы — как называли ее те, кто начал учиться здесь до них — размешались в бывших камерах бывшей тюрьмы. Четыре койки, четыре табурета, стол. Ладно хоть туалет представлен не дыркой в полу, а вполне даже современным унитазом, стоявшим за кирпичной перегородкой, отгораживающей угол за дверью. Двери тоже сохранились тюремные: толстые, обитые железом, с глазком из толстого зеленоватого стекла, через который можно смотреть внутрь. Внутрь, не наружу: снаружи глазки закрывались круглой железной задвижкой, так что всегда оставались слепыми. Никогда не знаешь, наблюдают за тобой или нет.
На ночь двери в комнаты учеников закрывались снаружи смотрителями.
— Чего ругаешься? — лениво поднял голову Ксавье.
Йохан по своему обыкновению не отреагировал на шум, продолжая листать свою книгу, а Цайта и вовсе не было в комнате: этот блондинчик вечно пропадал в учебных комнатах. Мало ему того, что их с утра и до обеда пичкают этой белибердой!
— Преподаватель сказал мне прочитать и пересказать ему историю Заргаада!
— И что в этом такого страшного? — недоуменно поднял бровь Ксавье.
— Да я даже не знаю, где этот чумной Заргаад находится!
— Уже нигде. Королевство Заргаад существовало около двух веков примерно с пятого по седьмой, на том месте, где сейчас находятся земли Джафа. В Инспектании.
Вольф сел на кровать, доски под тонким матрасом еле слышно скрипнули:
— И зачем? — жалобно спросил юноша, — Зачем мне знать его историю?
Он взял книгу и раскрыл ее на первой странице. «История Заргаада полна тайн и неясностей. Мы можем только догадываться, кто правил этим королевством в течение всей его истории. И было ли оно вообще королевством…»
Книга перелетела через комнату и упала на кровать Цайта.
Как все просто казалось неделю назад. Их, всех четверых, приняли в ученики школы Черной сотни, каковой успех они не замедлили отметить в пивной «Танненбаумбир». Там на самом деле подавали «брандиш», великолепное пиво, которым соблазнился даже Вольф, несмотря на заветы любимого отца. Только Ксавье продолжал держать свой непонятный пост. Пиво было настолько волшебным, что даже подавалось не в обычных кружках, а небольших глиняных стаканах. А для сугубых гурманов, желавших не столько напиться, сколько ощутить вкус пенного напитка — в совсем маленьких стаканчиках, из которых даже шнапс пить несерьезно.
Впрочем, напиваться юноши не стали, выпили ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы стать если не друзьями, то хорошими знакомыми, а не просто случайным образом объединенными вместе людей, закусили ароматными вареными панцерфишами, утолили голод тушеной картошкой…
По дороге к улице Серых Крыс они успели даже немного поговорить. Немного, потому что очень сложно разговаривать людям, которые не хотят упоминать о своем прошлом. Вольф, к примеру, так и не смог понять, кем были его сотоварищи до того, как влиться в безликие и безымянные ряды черносотенцев.
Ксавье выглядел как типичный сынок богатого аристократа, изнеженный, капризный и избалованный. Вот только скорость, с которой он выхватил шпагу из своей трости с секретом — да и сама трость — говорила, что первое впечатление — ошибочно. Ксавье походил на тех людей, кто точно знает, что делать по обе стороны от клинка. Кстати, он пообещал, что покажет Вольфу магазин, где можно купить такую же трость.
Кажущийся сонным и медлительным Йохан все замечал и очень быстро соображал, когда это было нужно. Вот только решения, иногда даже в самом простом, принимать не любил, оставляя это на волю своих новых приятелей.
Цайт и вовсе был сплошной загадкой. Не монах, не дворянин, не горожанин… Его манеры не говорили Вольфу ничего. Он казался игристой смесью обаятельного мошенника, циркового шута и рыночного карманника.
Первым впечатлением о школе было… Ошеломление. Высокий, в два, а то и в три человеческих роста, с острыми, чуть заржавевшими шипами поверху, забор, толстая, обитая сталью, с торчащими шипами, дверь, пустой, вымощенный двор, на который смотрели маленькие зарешеченные окошки тюрьмы.
Тюрьма. Школа даже не пыталась казаться чем-то иным. Тюрьма.
— Никогда не думал, — прошептал Цайт, — что приду в тюрьму по собственной воле…
Внутри оказалось все то же самое, что и снаружи. Узкие коридоры с высокими сводчатыми потолками. Им подошли бы коптящие факелы, но вместо них мерцали тусклые огоньки газовых светильников, чей мертвенный свет пугал еще больше. Ряды железных дверей с номерами, из-за которых не было слышно ни звука.
Тут за одной из дверей, мимо которых вел их молчаливый сопровождающий в черной форме Сотни без погон, раздался громкий хлопок и снизу из-под двери пополз дым.
Дверь распахнулась, наружу спиной вперед выскочил человек, который моментально испортил все гнетущее впечатление о школе. Невысокий, субтильный, в такой же черной форме, распахнутой на груди — белая когда-то рубашка выглядела серой и была покрыта разноцветными пятнами — с торчащими во все стороны седыми волосами. Человек удивительно походил на еле затухшую головешку, тем более что после раскрытия двери в коридор вывалили клубы остро пахнущего дыма.
— Прошу прощения, — человек наткнулся спиной на Йохана и повернулся. Половину лица скрывали огромная кожаная маска, со стеклами окуляров, выступавшими вперед как глаза жабы, — Кажется, мазь от простуды из этого не получится…
Провожатый неожиданно хрюкнул. Попытался сохранить серьезность и затрясся, как в конвульсиях. Из дверей коридора выглядывали лица, впрочем, не слишком удивленные, видимо, мазь от простуды не получалась уже давно.
— Это средство, — задумчиво посмотрел в глубь дымящегося кабинета человек в «жабьих глазах», — скорее уничтожит больного, чем болезнь. Возможно, стоило добавить чуть меньше нитрокислоты… Или заменить пайяит на шеелит…
— Не стоит! — гаркнул кто-то.
По коридору пронесся треск закрывающихся дверей. Провожатый подавился смешком и вытянулся в струнку, химик снял очки и потер красные глаза.
Заложив руки за спину, в коридоре стоял высокий человек с квадратной челюстью штайрхунда и стеклянным взглядом акулы.
— Пополнение, — без выражения произнес он.
Это был глава школы. Сержант Зепп. Его боялись все.
Через день его начали бояться и четверо приятелей.
Если бы не стиль управления школой сержанта Зеппа, объединявшего в себе черты капитана пиратов, командира наемников и надсмотрщика, ученики бы бунтовали через каждые два дня.
Программа обучения — по крайней мере, первый месяц точно — выглядела так. Из тюрь… простите, из школы выходить нельзя. Никуда. Ни под каким предлогом. Первая половина дня — занятия. Изучение истории всех стран от сотворения мира до наших дней, изучение животных мира от вполне обычных зайцев до непонятных харз, оказавшихся, впрочем, похожими на крупных куниц, изучение растений от ряски, до гигантских баобабов (неужели такие деревья и вправду растут где-то в Трансморании?), изучение механики, оптики, химии…
Все это давалось вперемешку, очень плотно, с небольшими перерывами между занятиями, но только до обеда. После обеда — свободное время. Но в город — нельзя. Развлечений в школе — никаких. Карты, кости, ганс — под запретом. От скуки ученики начали бы драться между собой — нельзя. В любой момент в любом месте мог оказаться смотритель и провинившийся попадал в карцер или под дубинки смотрителей. Агрессия не приветствовалась. Впрочем, к услугам тех, кто лез на стену от скуки, была обширная библиотека, преподаватели, всегда готовые ответить на любой вопрос и тренировочный зал. Наверное, предполагалось, что ученики от безысходности начнут все-таки читать книги или получать знания иным способом. С Йоханом это сработало, но другие предпочитали вывернуться наизнанку, но выбраться за пределы тюремной стены. Цайт, так уже со второго дня начал обследовать все углы и закоулки школы-тюрьмы, чтобы разведать путь наружу. С одной стороны, наверняка ученики, попавшие в школу раньше, нашли такие лазейки, ибо нет ничего более настойчивого и упорного, чем школяр, нарушающий запреты. С другой стороны, это все же была тюрьма…