А кто-то подумает, что на самом деле историю делают в тихих помещениях, неприметные люди, совсем не стремящиеся к огласке.
Как ни странно, именно они окажутся ближе всех к истине.
Викт, столица Брумуса, город, часто именуемый Фог-сити, из-за постоянного тумана, заволакивающего улицы города и состоявшего по большей части из дыма печных и фабричных труб и пара, выбрасываемого из котлов многочисленных паровых машин.
Столица Брумоса — столица прогресса. Прогресса, блистающего сталью и дышащего паром.
На одной из улиц Викта, в доме из темно-бурого кирпича находится клуб «Вулкан».
О, эти брумосские клубы! Казалось бы, ну что в них такого: небольшой особнячок или один из линии домов на тихой улице, место, куда собираются вечерами представители старинных дворянских родов, истинные брумосцы, чьи нижняя челюсть и верхняя губа, казалось, откованы из фулчестерской стали.
Что они там делают? Устраивают дикие оргии с льющимся рекой вином и доступными девушками в одежде из пары золотых сережек? Да нет. Женщина в клубы вход запрещен уже так давно, что ни одна брумосская дворянка даже не подумает о том, чтобы искать мужа по клубам. Потому что привыкла, что ее дед, отец, муж, сын и внук находятся в клубе, куда ее не пустят. Вино и бренди в клубах если и присутствует, то в небольших количествах, только для поддержания традиции. Еда представлена крошечными бутербродами, самым популярным из которых можно назвать «песчаную ведьму»: два куска хлеба с ломтем солонины между ними. В клубах иногда выступают знаменитые, знаменитейшие музыканты и композиторы, показывают свои картины художники, читают новые романы писатели, но любой из них не является членом клуба: богема здесь появляется на положении слуг, если не сказать гаеров, а уж представить в клубе танцы или пляски не сможет и человек с самым богатым воображением.
Так что же происходит в клубах? Здесь можно выпить бокал персикового бренди, выкурить колониальную сигару, прочитать свежую газету, или просто посидеть у камина с томиком стихов.
Ах да, самое главное, то, ради чего и организованы клубы, то, что заставляет людей интриговать, просить, умолять позволить им стать одним из членов клуба.
В клубах — общаются.
Чем старше и известнее клуб, тем почетнее небрежно бросить в разговоре «Был я на днях в Жемчужном клубе…». И не надо называть фамилий, всем восхищенным дамам сразу станет понятно, что вы — человек допущенный в высокое общество и общающийся с такими людьми, как герцог Темперский и граф Лессингэм. А те, кто получил членство в клубе не интригами, а приглашением — те поймут, что вы пустой и никчемный человек. Потому что настоящие члены клуба вошли в него не для того, чтобы хвастать этим.
Клуб — место для общения.
Пара слов, небрежно оброненных сегодня, фраза, произнесенная между делом завтра, короткий разговор позавчера — и начальник полиции получает неожиданное повышение, министр уходит в не менее неожиданную отставку, граф уезжает в имение на севере, а границы колонии изгибаются самым неожиданным образом.
Клубы — это возможность влиять на политические решения, клубы — настоящая власть Брумоса. И чем старше клуб, тем больше его члены имеют влияния.
Клуб «Вулкан» не был одним из старейших клубов Викта. Он был просто старейшим, без всяких там «один из…»
Гранитные ступени, истертые и чуть оплывшие под тяжестью прожитых лет и тысяч ног, спускавшихся и поднимавшихся по ним. Тяжелая дверь с бронзовой ручкой, начищенной до блеска — не пошлого и вульгарного блеска полировки, а до того самого трудноуловимого состояния, когда, казалось бы, еще немного и бронза сверкнет ослепительным зеркалом, но нет, слуга остановился вовремя и ручка блестит серьезно и солидно.
Короткий звон колокольчика. Дверь бесшумно открывает дворецкий, невозмутимый как мраморная статуя.
Темно-красные ковры оттенка старого вина, панели на стенах из резного дуба, легкое мерцание газовых светильников, тяжелые шторы на окнах, никогда не раздвигаемые — ибо что настоящий аристократ может увидеть в окне такого удивительного? — треск огня в камине.
В мягких удобных креслах сидят члены клуба. Они тихо переговариваются, курят сигары, читают газеты. Никто не шумит, не восклицает восторженно, удивленно или рассержено. Здесь всегда царит тишина.
У самого камина сидят в креслах, укрыв ноги пледами, два старика лет семидесяти.
Сэр Гай и сэр Бриан.
— …стоит ли ожидать до 57 года?
— Отчего нет?
— Белые земли становятся все сильнее.
— Именно поэтому мы и ждем два года. Победа над слабым противником не делает чести тебе и чрезмерно усиливает твоего союзника.
Старая брумосская пословица гласит: «Сильный друг еще хуже чем сильный враг».
— Не станут ли они СЛИШКОМ сильны? Хватит ли сил у Лесс и Ренча?
— Грюнвальд?
— Увы, нет. Шнееланд.
— Королевство повара? У вас есть сведения, что…
Сэр Бриан оборвал вопрос. Сэр Гай неторопливо кивнул:
— Есть. Король Леопольд хочет добиться Объединения.
Его собеседник не стал возражать. В лексиконе членов клуба «Вулкан» не было слова «невозможно». Если это нужно тебе — это возможно. Если это тебе не нужно — необходимо принять все меры, чтобы это не произошло, не успокаивая себя словами «это невозможно».
— Объединение… — сэр Бриан покатал на языке округлое слово, — Объединение… Союз зайцев против львов.
— Зайцы, собравшиеся воедино, побеждают даже льва.
— Толпа, сэр Гай, это всего лишь толпа. Без обучения, без вооружения, без денег… Это не армия. Количество людей в толпе роли не играет. Чем гуще трава, тем легче косить.
— Вы слышали о Штальштадте?
— Разумеется. Кто бы не слышал о занозе в собственной руке?
— Там не только плавят сталь. Штальштадт начал выпускать ружья.
— В Штальштадте завелись оружейники?
— Отнюдь. Они копируют ружья Рама.
— Толпа, вооруженная подделками под «Рам»… Это может быть… сложно…
— Стоит ли ждать два года? Легкая победа нам не нужна, но поражение нам не нужно еще больше.
Сэр Бриан задумался. Со стороны казалось, что он заснул. Сэр Гай спокойно ждал ответа.
Что может быть нужно двум старикам, которые родились задолго до конца прошлого века?
Уютный дом, любящая жена, успешные дети и здоровые внуки. Свежая газета по утрам, сигара после сытного обеда, бокал бренди перед сном. Старые друзья, с которыми можно собраться вечером и посудачить о старых добрых временах.
Все это у них было.
Но было и еще одно…
В этом мире существует наркотик, посильнее опия и гашиша. Отказавшихся от него добровольно — единицы. Человек, однажды прикоснувшийся к нему, не сможет удержаться от того, чтобы не возвращаться к нему снова и снова, чтобы не сопротивляться любым попыткам отстранить его от источника этого наркотика. Никакие наркоторговцы, никакие наркоманы никогда не смогут причинить другим людям столько вреда и горя, пролить столько слез и крови, сколько сделает один человек, любящий детей и собак и плачущий под классическую музыку.
Именно этот наркотик властвовал над двумя стариками в креслах у камина, заставляя их — и их друзей — играть как шахматными фигурами даже не людьми. Странами и народами.
— Нельзя, — наконец проговорил сэр Бриан, — Нельзя ускорить ход событий. Слишком многое увязано именно с этим сроком — два года.
— Значит…?
— Значит… Если нельзя ускорить события — нужно замедлить Шнееланд. Им повезло с Фюнмарком, шнееландцы расслабились. Пусть отвлекутся на что-нибудь еще.
— Грюнвальд?
— Грюнвальд, — сэр Бриан принял бокал легкого вина от бесшумно подошедшего слуги.
Сэр Гай кивнул, соглашаясь.
Старики повернулись к огню и молча принялись наблюдать за бесконечным танцем язычков пламени на раскаленных углях.
Именно так делается история.
По крайней мере, так думают брумосцы.
Конец первой книги