− Можно подумать, туда никто тайком не бегает, − фыркнула богиня.
− А вот в этом старички проявили удивительное единодушие и Тьеру не рассказывают, − злорадно отметил мужчина и присел рядом. – Хотя, говорят, пару «дыр» он закрыл.
− Это каких?
− Не знаю, их быстро снова открыли.
И боги дружно рассмеялись, отхлебнув чай. Мустафа пил спокойно, по привычке. Лесия едва пригубила, сразу обжёгши губы, и решила поставить чашку обратно. Пусть остынет.
− А вообще Тьер окончательно зазнался, − подлила масла в нужный огонёк Лесия.
− Их всех портит венец. Что Тьера, что Кристиана, что Мариам, которая рядом с ним постоянно вертелась, как центр вселенной.
− По-моему, при Крисе жили лучше, − осторожно заметила богиня, чувствуя себя неловко. Хотя звоночек в голове опасно дзынькнул.
− Брось. Такие же самодуры у власти. Я вообще не понимаю, чем Элайджа думал, когда передал венец сыну – молоденькому неопытному божку.
− А-а, − понимающе протянула Лесия. – Ты считаешь…
− И всегда считал. И продолжу считать. Илах – единственный достойный венца бог. Его единственного почитали на моей родине, и после знакомства он ни разу не разочаровал меня. Мудрейший был человек, и все об этом прекрасно знали. Но Элайджа выбрал своего самодура-сынка, а мой бог из-за этого вздорного решения умер.
– Погоди, Ила же не так давно убили. Венец тут ни при чём.
– Ха! Если бы венцом не владел Кристиан, то его бы не получил и Тьер! Не получил бы Тьер – никто бы не посмел нападать на великих древних богов просто так. Уж Ил бы сумел привить всем уважение к старости и опыту! – разгорячился бог ненависти, а затем неожиданно замолчал, нахмурился и ворчливо, с затаённой угрозой пробормотал: – А дружки Тьера последнее время совсем страх потеряли, притащили какую-то девку на его место…
Его тёмные, почти чёрные глаза полыхали холодным мстительным огнём. Мужчина уже не смотрел на собеседницу, полностью отдавшись на волю своим мыслям, а Лесия, чувствуя себя неловко, вновь попробовала пригубить до сих пор обжигающий чай. Неловко поставив чашку обратно на блюдце, женщина попробовала осторожно воззвать в голову разума:
− Мустафа, Илах – замечательный и мудрейший бог. Был. Но венец богов такой соблазнительный артефакт. Сила традиций слишком слаба, чтобы их защитить. И умер бы он раньше.
− Ай! – вскинул собеседник руку в картинном жесте. – Мы бы встали подле него. Никого бы не подпустили! Хотя что тебе говорить, всё равно не поймёшь, ветреная. Да артефактов в то время ещё достаточно оставалось. Передал бы их Элайджа в руки Илаха, ничего бы не произошло.
− Артефактов? – удивилась Лесия. – А что есть ещё кроме венца?
На неё посмотрели точно на несмышлёного ребёнка, чуть снисходительно улыбаясь. Несмотря на то, что Мустафа пришёл на небеса позже неё, богиня удачи напоминать об этом не стала и молча проглотила его высокомерие, ведь он готовился рассказать кое-что интересное.
− Их больше, чем нам кажется. Мариам не сама придумала одаривать богов волшебными существами, покупая их благосклонность. Она просто переняла привычку у мужа, который создавал для сторонников удивительные вещи. Окажись у Ила зелёный пояс Гавейна, и никаких проблем бы не возникло. До нас не многие вещи дошли, большая часть сосредоточена в темницах: те же оковы Морриган, в которых бог теряет способность перемещаться, или Брахмапаша. Из Эллинских некоторые уцелели, да в основном по схронам в садах припрятаны: шкатулка Пандоры, обрекающее на несчастье ожерелье Гармонии, таларии и керикион Гермеса для примирения врагов, пояс Афродиты, способный соблазнить любого мужчину. Его, кстати, потом заполучила Армида, горячая была девушка, очи огнём так и пылали! Да что я тебе рассказываю, ты, наверное, её сама видела и получше меня.
– Видеть видела, да приближаться не любила, – ответила рыжеволосая удача и замолчала, предвкушая продолжение.
Бог ненависти рассказывал сначала с неохотой, но Лесия смотрела на него во все глаза, даже рот чуть приоткрыла и временами, точно заворожённая, облизывала пересохшие губы. Неизвестно, специально она это делала, или случайно, да только любого мужчину вдохновила бы такая реакция. Мустафа исключением не оказался: выпрямился, расправил плечи и ещё увлечённее начал рассказывать, вспоминая всё самое интересное: