– А что так? Сильно хороша? – продолжил Лель.
– Если бы. Просто роман завёл на стороне, а тут этот Тьеровский прихвостень налетел на нас и давай орать, что моя девочка якобы на самом деле Мариам. После такого пришлось брать, я же врать почти не умею, – пожаловался Ремус, дивясь самому себе, и сгрёб все карты в веер. Плохо игра пошла. – Если бы я сам выбирал, взял бы лучше парня, они толковее.
– Зря ты так, – покачал головой Сквозняк. – Парни они амбициозные – вечно к вершинам. А девочки вернее, надёжнее.
Заговорщики переглянулись едва заметно: значит, девушка.
– Я бы поспорил. Не оправдаешь её ожиданий в отношениях и всё, тушите свет, – закинул новую удочку бог смерти.
– Мне легче. Моя в другого влюблена. Давно уже.
Ещё интереснее.
– А я уж думал, слухи не врут, и у тебя тень не из-за этого верная, – хохотнул Лель.
Джузеппе оторвался от карт, которые перевели на него, и укоризненно посмотрел словно мимо бога любви.
– И ты туда же. Она человек. Просто собак любит. Я корма ей приносил. Иногда. Один раз видели, когда выгуливал. С тех пор и пошло. Сами же знаете – сплетни. А ты, Рем, почему вдруг роман со смертной закрутил? Как же Лесия?
– А что Лесия? Даже не приревновала, – с притворным расстройством вздохнул Ремус и вновь направил тему в интересное русло: – Недавно к Мустафе начала наведываться. Интересные истории от него, конечно, приносит, да всё равно боязно. Вряд ли она только за «сказками» к мужчине бегает.
Только-только бог смерти смог отбиться от подкинутых ему карт, как непрошено от Леля прилетела шестая – и все старания насмарку. Кажется, он уже знал, кто сегодня останется в дураках.
– А что за сказки приносит-то? – вновь подыграл в разговоре безжалостный бог любви.
– Да вот про артефакты, например, рассказывал…
– Про артефакты? – заинтересовался Сквозняк, возвращая перевод обратно Лелю. – Я слышал про шкатулку Пандоры. Мощная вещь. Говорят, обрушивает на людей всевозможные несчастья, и они тотчас бегут молиться в главный храм. Жаль, мне бесполезна. Тьеру бы пригодилась.
– А что ещё говорит? – закусил губу бог любви, сосредоточенно подбирая, чем отбиться.
– Рассказывал про ритуал, которым Мариам убили. Говорит, такое уже случалась, убили некую Койо, – вспомнил Ремус и злорадно, когда карты уже почти убрали в бой, подкинул козырного короля. Помирать так с музыкой!
– Точно этим же ритуалом? – с досадой спросил Лель, принимая. – Койо, насколько я помню, не убили, а сделали смертной. Убили её уже там, так сказать, принесли в жертву самой себе. Кстати, этот ритуал потом почти запретили – бомбануло тогда знатно!
Бог смерти только пожал плечами и вывалил на Сквозняка все залежавшиеся трофеи. Может, ещё не всё так плохо.
– Бомбануло? – хором поинтересовались товарищи по игре.
– Да-да, именно так! – воодушевился Лель, отвлекаясь от игры. – Она же неестественно умерла, силу из мира словно вырезали. А ушла сила луны, за ней и плодородие потянулось, и ночь перекосило со звёздами и ещё много богов травмировало. Элайджа с Илом потом в срочном порядке изобретали другой ритуал, чтобы всё на места поставить. На небесах паника стояла страшная, а у смертных и того хуже. До сих пор легенды урывками сохранились о похищенных богах плодородия, везде аукнулось.
– Помню про Прозерпину, – улыбнулся Сквозняк.
– Я слышал про Бальдера, – хмурясь, припомнил Ремус.
– А пострадал, между прочим, Телепин! – довольно заключил бог любви, отбил всё, что ему успело прийти, кинул последнюю карту и, довольный, скрестил руки на груди. – Задолго до того, как появились малышка Перси и Бальдр. Поэтому, я не думаю, что Мариам убили именно тем способом, иначе бы слишком многим прилетело.
А вот Ремус, наоборот, готов был биться об заклад, припомнив случай с Таис, который никого не заботил. Только сегодня лезть в азартные игры ему не стоило – Джузеппе тоже ловко разобрался с последними картами и вышел, оставив бога смерти с огромным веером. Говорят, в таких ситуациях должно в любви везти, только как-то не верилось Ремусу. Давно уже в любви всё плохо, очередной проигрыш вряд ли что-то исправит.