Пятый квадрат в просторечии называли Пятой точкой, а то и Жопой – потому что места там гиблые, ловушки одна на другой, а хабар – если и найдешь, еще добыть надо. Даже сталкеры избегали это место, хотя мозги у них совсем набекрень.
Олег вспомнил свой разговор накануне вылета с полковником Костюченко. Приказ начальства был четким и ясным: никто из членов экспедиции не должен попасть в пятый квадрат.
– Так все-таки секретный НИИ там был? – спросил Гончар на вводной. Ответом было едва заметное движение бровей – шеф явно не хотел развивать тему, но любопытство победило субординацию: – Значит, правду говорят, что Зона – результат неудачного эксперимента? Испытание нового вида оружия, да?
Полковник тогда снизошел до пояснений, хотя мог бы этого не делать:
– Да какое там секретное НИИ, – невесело хмыкнул он, – старые заброшенные бараки, остались еще со времен войны, когда пленные японцы лес валили. А восемнадцать лет назад, перед самым образованием Аномалии, какая-то частная контора, «Меркурий» вроде, биолабораторию там разместила, «Биотех-5» называлась, изучать природу Забайкалья собиралась. Когда чертовщина началась и небо над головой побелело, эти горе-ученые сразу в штаны наложили, приборы, технику – всё бросили, драпанули так, что только пятки сверкали. Сталкеры, которые до центра Зоны добираются, даже если и травят байки о секретной лаборатории, то веры им особой нет: на то они и байки, чтобы им не верить, а вот коли заговорят ученые – совсем другое дело. Если они до лаборатории доберутся, а потом раструбят о ней, вони будет на весь мир… Как же – вот она, причина и источник появления Зоны! А вот и главная виновница – Россия. А обстановка в мире и так непростая… – Тут шеф опять скривился и в сердцах добавил: – И никому в голову не придет обратить внимание на вторую точку Аномалии – Фолкленды. Для мировой общественности все будет ясно: русские, испытывая сверхоружие, проткнули Землю насквозь. А то, что британцы еще в восьмидесятых чуть ли не атомную войну развязали за кусок никому не нужной земли с пингвинами, ничего не значит? Может, они уже тогда что-то знали? А американские эсминцы, тусовавшиеся, как девки на дискотеке, у этих клочков суши в океане, тоже не в счет? Не-ет, – полковник покачал лысой макушкой, – делай что хочешь, но чтобы ни один высоколобый из этой экспедиции в пятый квадрат не попал, а если попадет – из Зоны чтобы не вышел.
Неявный карт-бланш на устранение был дан, да только он не убийца. Гончар это и сам знал о себе, и Зона была с ним согласна. Убийцы в Зоне не выдерживают, сходят с ума.
– Ты уж постарайся, Олежек, и не серчай. Сам понимаешь, кроме тебя послать некого, – бубнил полковник, провожая Гончара до дверей.
Почти заискивающее прощание шефа вызвало у Олега сочувствие, смешанное с отвращением. Хотя Гончар его понимал – людей много, а послать некого. Леван и Карп погибли месяц назад, Стас, ходивший с ними в Зону, вернулся с ранением и еще не оправился. Месяц в больничке – по меркам Зоны ничто, раны за это время залечить можно, но что делать с выгоранием? Олег видел «сгоревших», восстанавливающих нервы в госпитале. Пугливые, слезливые, потухшие – эти люди вызывали только брезгливую жалость. У них внутри остался исключительно страх, а на страхе идти в Зону – погубить и себя, и всех остальных. Хмурый – тертый, опытный, осторожный – тоже не вариант, он двух слов связать не может, а третье непременно матерным окажется, куда ему с учеными? Молодняк? Неопытный и горячий? Ну-ну. Вот и получается, что прав полковник – лучше Гончара у него никого нет. Разве что в центре Зоны никогда не бывал – ну так не беда, вести группу туда как раз не нужно. Зато университет окончил, сойдет за своего, ежели о науке порассуждать придется. И приказ выполнит, и болтать не станет. Такой вот Олег Гончар – правильный и удобный со всех сторон. Эту свою характеристику он однажды случайно подслушал у дверей начальственного кабинета.
А Симанский тем временем переключился на Мартину.
– Не поведаете, что думает современная физика вот об этом? – потыкал он пальцем вверх, указывая на белеющее над кронами деревьев небо.
– Разное думает, – лаконично ответила Мартина.
– Жаль, очень жаль. – На лице биолога появилось деланое сожаление. – Я считал, наконец-то физики пришли к единой теории. А вы лично какой гипотезы придерживаетесь?