Потом наступил этап гнева — когда вдруг на третий день задымила печь. О, как Лиза орала. Да, орала на печь. Зашвырнула в нее кочергой. Туман сидел на всякий случай у двери, прижав уши. Пока Лиза орала и швырялась кочергой, печь перестала дымить.
— Ага, испугалась!
А после Лиза обессиленно рухнула на стул и — не расплакалась, нет. Расхохоталась. Ее хриплый смех в абсолютной тишине вышел жутковатым. Туман подошел и ткнулся ей мокрым носом в ладонь. Лиза уже привычным движением потрепала пса по холке, а потом встала и подобрала валяющуюся у стены кочергу. Открыла дверцу, и комната сразу наполнилась звуком потрескивающих поленьев и гула пламени. Лиза вспомнила, как три дня назад Лис орудовал кочергой в печи, и повторила его движения. Ничего. Ничего. Через несколько дней приедет Лис, а он ей обещал решить проблему с мытьем.
А пока Лиза решила ее сама. У нее прямо веер вариантов нарисовался на эту тему. С этого началась, наверное, третья фаза — торг. И вместе с ней — бурная жажда деятельности.
Лиза начала второй этап уборки в доме, и в процессе на печке нашла оцинкованную ванну. Наверное, в таких раньше, когда-то очень давно мыли детей или стирали белье. Ванна была без сколов и ржавчины, и вообще, выглядела почти новой или, как минимум, так, словно ей не слишком часто пользовались.
Лиза запустила дизельный генератор, нагрела воды — и наконец-то с наслаждением вымылась! Она даже в эту ванную почти целиком поместилась — правда, скрючившись, но все же ощущение теплой воды вокруг тела было таким знакомым, таким… В общем, оно как-то примирило Лизу с окружающим. Правда, единственное средство для мытья, которое Лиза обнаружила в запасах деда Матвея, оказалось куском темно-коричневого, странно пахнущего мыла. Дегтярного, как потом запоздало сообразила Лиза. Но уж лучше пахнуть дегтярным мылом, чем потом.
Правда, позже Лиза нашла еще несколько кусков мыла, и среди них было детское и хвойное. Прямо шикарное разнообразие! А еще в процессе более детальной уборки дома и окончательного разбора «грязного угла» Лиза нашла пару дополнительных тетрадей, исписанных круглым старательным почерком деда Матвея. И в них обнаружилось кое-что очень интересное. Засыпала в тот вечер Лиза даже в предвкушении от завтрашнего дня.
Тем, что вызвало такой Лизин интерес, был водопад. Лиза читала еще перед приездом, что все берега Акколя буквально усыпаны самыми различными водопадами — и маленькими, и большими. Но что один из них окажется в непосредственной близости от дома деда Матвея — никак не ожидала. К водопаду вела слабо читаемая, но все же тропинка — в сторону, противоположную от сада. Идти по ней пришлось от силы минут десять. Причем вторую половину пути — под все усиливающийся шум.
А когда Лиза дошла, у нее снова захватило дух. Так же, как там, в яблоневом саду в первый раз. Только тогда Лиза представляла себе белое цветение яблонь, а теперь она белое видела.
Водопад был белый. Куда-то вниз, в черную обсидиановую воду Акколя нес свои белые воды небольшой водопад. Лиза стояла какое-то время, просто замерев и вдыхая холодный влажный воздух.
А потом запрокинула голову. Начала водопада не было видно. Он падал откуда-то сверху, круто, почти отвесно, будто с неба, разбиваясь о черные камни и становясь от того белым. Так черное превращается в белое. Магия. Чудо какое-то. Очередное местное чудо.
Как она могла думать о том, чтобы уехать отсюда?!
Лиза протянула руку. Вода была ледяной, но Лизу неудержимо тянуло туда, под эти белоснежные струи. Руку она все же убрала. Но все подробно рассмотрела. В том числе и что-то, похожее на небольшую чашу сбоку. Словно место для того, чтобы встать под эти белые струи. Прямо как на картинке — девушка под струями воды. Только на таких картинках это все происходило где-то в джунглях, и вода наверняка теплая. И тут дикая сибирская тайга, и водопад ледяной. Но Лиза уже твердо решила, что придет сюда завтра — с полотенцем и хвойным мылом. И за водой, наверное, ходить удобнее сюда. Дорога длиннее, но зато не надо карабкаться вверх.
На следующий день Лиза исполнила свое намерение. Правда, перед этим она долго сомневалась. Сначала не могла решиться раздеться. Но ведь на это и в самом деле надо решиться — раздеться догола, не находясь в закрытом пространстве, где, кроме тебя, никого нет, а вот так, на открытом месте, где тебя может увидеть кто угодно.