Остался Иван Лисовский в двадцать с небольшим вдовцом с младенцем на руках. Многие его потом осуждали. Что и года траура не относил. Что предал Любашу. Много чего говорили.
А только как ему было одному справиться? Родители Ивана умерли рано, бабка, которая воспитывала Любашу, тоже ушла в мир иной год назад. Как справиться мужику одному с младенцем без женских рук? Сначала соседка, черноглазая Алтынай, приходила ему помогать с младенцем. А когда Толику с полгода уже было, слухи поползли, что не только за дитяткой Алтынай ухаживает. Что там было на самом деле, знали только Иван Лисовский и Алтынай. А только характер у Ивана был крутой, да и сплетни он не любил. Расписался с Алтынай, и стали они жить вместе. Любые сплетни Иван рыком пресекал, да и забыли люди вскоре.
Алтынай растила Толю как своего сына, а он с детства называл ее мамой. Впрочем, о том, кто его настоящая мать, Анатолий Лисовский знал — портрет Любаши висел в доме на видном месте, на стене.
Лев Федорович сделал паузу в рассказе и освежился кедровкой. А Лиза словно очнулась. Кажется, во время рассказа Кравцова она и не дышала вовсе.
— Алтынай… Какое красивое имя. Она…
— Она из теленгитов. Это местная народность, которая издавна живет на берегах Акколя.
— Получается, Янар — это…
— Сын Ивана и Алтынай. Брат Лису по отцу. Они так вроде на лицо и не похожи — Янчек в мать пошел, чернявый, темноглазый, раскосый. А со спины — стать одна. Лисовская.
— А что случилось с Иваном Лисовским?
— Да обыкновенно, что бывает с охотниками. Не вернулся. Тайга забрала.
Ушел Иван Лисовский в тайгу бить соболя. Ушел еще до Нового года, обещал к празднику вернуться. Но не вернулся ни к Новому году, ни позднее. И весной не нашли ничего. Бывает так, что после того, как сходит снег, все же находят товарищи-охотники какие-то останки пропавшего друга — хоть остатки обуви или одежды. Или еще что, хоть кости. В этот раз ничего не удалось найти. Забрала тайга Ивана Лисовского всего целиком.
— А как же… А что же… — у Лизы не находилось других слов. — А что с ним все-таки случилось? Почему он не вернулся?!
— А кто же знает, Лизок? — вздохнул Кравцов. — Может, заплутал. Вроде, буран тогда был. Хотя Лисовский охотник опытный, не должен был. Может, повредился — ну, оступился, ногу сломал или еще что. И вернуться не смог. Может, волки напали, да так, что отбиться не смог. Кто же теперь скажет? Только тайга и знает, — Кравцов помолчал, отхлебнул и протянул бутылку Лизе: — Будешь? Там пара глотков и осталась. — Лиза отрицательно покачала головой, а Лев Федорович продолжил свой рассказ. — Алтынай после этого и слегла. Любила она его сильно.
— Как — слегла? Простудилась, когда мужа искала?
Кравцов посмотрел на нее как на ребенка.
— Ноги у нее отнялись. Так это люди по-простому говорят — от горя отнялись ноги. А по-научному — парализовало ее ниже пояса. Руки двигаются, говорить — говорит, а ходить не может. И остался Лис в шестнадцать лет без отца, с полупарализованной матерью и маленьким братом.
Лиза неосознанным движением вытащила из пальцев Кравцова бутылку и сделала щедрый глоток. За время рассказа кедровая настойка совершенно утратила свою крепость и скользнула по горлу как масло.
— Толю, конечно, одного не бросили. Тут люди все-таки до сих пор живут отчасти общинным строем. А он на всех волчонком смотрел, зубы скалил и рычал: «Я сам! Я сам справлюсь!». Но, правда, за его аттестат директора школы ходили всей улицей просить. Лис ведь совсем перестал в школу ходить. Ну выдали все же аттестат. С матерью ему Нюра Акинфеева по-соседски помогала — ну там обмыть и все такое, что только женщина женщине может сделать. А он сразу в найм подался, к Монголу. Сначала на подхвате, подай-принеси, катер помой. Тогда же горнолыжку стали строить на том берегу, Лис и там работал, на стройке. Как возраст подошел, выучился управлению катером, потом права получил, стал работать на озере. Сначала нанимался, потом свой катер купил. А теперь — вот. У него самый лучший катер на озере, а сам Лис — самый популярный капитан, он нарасхват с ранней весны до поздней осени. Работает без продыха, говорит про себя: «Я жадный, я деньги люблю», — Лев Федорович едва слышно фыркнул, покосился на бутылку в руках Лизы, но забирать не стал: — У него, как это говорят, две навязчивые идеи. Первая — мать на ноги поставить. Все читает, изучает, с какой-то клиникой уже списался, но там денег много надо. Вот копит. А вторая — Янара в люди вывести, чтобы ушел в большой мир. Янчек только против, ну да я тебе это уже говорил, — Кравцов глубоко вздохнул, будто подводя итог: — Такая вот история, Лиза. Хоть книжку пиши, хоть кино снимай.