Лис хотел сказать Монголу, что и сам все понимает, но промолчал. И Монгол, и Акинфа, и Нюра, и остальные — они многое для него сегодня сделали. Остался последний рывок, самый трудный.
— Держи на всякий, — Монгол протянул ему пешню. — Ну и если что, звони — связь тут пробивает. На крайний случай будем вызывать Равиля.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — Лис прыгнул на бортик, бросил на корму пешню. Хотел что-то сказать стоящим на берегу людям, но вместо этого просто как-то неловко махнул рукой. И в небольшом пространстве свободной воды катер начал разворот. А потом резко взревел мотор, и белоснежный нос Чыйрака врезался в рваное крошево льда.
Только когда катер вылетел на простор черной воды Акколя, Лис осознал, что он весь мокрый. Мокрая спина, лоб, шея. Не потому, что жарко. И не потому, что страшно. Нет, страшно не было. Было чувство, что он должен пробиться до воды. Должен. Иначе нельзя. Иного варианта просто не существует.
Должен. И он сделал это.
В бок ударил сильный порыв ветра, катер качнуло. Лис медленно дал газу, выворачивая руль и поворачиваясь носом к тому месту, откуда приплыл. В бело-сером льду прочерчена жирная черная полоса. Вряд ли она затянется теперь. Хотя…
Лис резко дал руля, снова разворачивая катер. И так же резко — газу.
Ветер поднимал на озере сильную волну. Она была встречно-боковая, и катер сильно подкидывало. Нет, это еще не шторм. И вообще, шторма не будет — шаманы твердо обещали. Но волнение на озере приличное. Пройти из конца в конец можно, но это прогулка доставит мало удовольствия, а человека со слабым желудком еще и укачает.
Лис сильнее сжал челюсти, шире расставил ноги, пальцы его плотно оплели руль. У Лиса с желудком все в порядке. Поэтому можно и добавить газу.
Он заметил дым над трубой, когда был уже недалеко от берега. И в коленях на краткий миг стало мягко. Но потом Лис снова взял под контроль свое тело. Дым над трубой. Значит, с Лисой все в порядке.
Все в порядке.
Катер мягко ткнулся в берег, Лис спрыгнул. Вообще, раньше его всегда встречали на берегу Лиса и Туман. Сейчас не было никого, лишь одинокий серый большой валун.
Сердце нехорошо екнуло. Но ведь дым же над трубой есть!
И в этот момент с громким лаем с дорожки, ведущей наверх, к дому, скатился Туман. Он вилял хвостом, припадал на передние лапы, лаял, повизгивая, и хотя явно демонстрировал бурную собачью радость, но Лис отчетливо видел что-то непривычное в поведении лайки. И он быстро двинулся по дорожке.
На половине подъема он увидел Лису, и дыхание перехватило. Вот она. Живая! В порядке! И Лис прибавил шагу.
И только добравшись до верха, заметил то, что не было видно снизу.
Лиса стояла в платье. Вот вообще не сезон сейчас для платьев, еще прохладно. Сверху на платье была накинута куртка, но не застегнутая. И платью, и не застегнутой куртке имелось объяснение.
Лиса была беременна.
Кажется, про такое говорят — на сносях. Или не про это, Лис в таких вопросах не очень хорошо разбирался. Но выглядела Лиса так, будто вот-вот лопнет. Что все, это край, это финал, дальше некуда. Дальше надо рожать. По крайней мере, Лису именно так и показалось.
Последние метры он прошел медленно. А потом остановился рядом и замер.
Лис смотрела на Лису, пытаясь осознать то, что видел. А она стояла неподвижно и молчала.
Она беременна. Беременна. И выглядит так, будто вот-вот родит. Это словно столкнуло Лиса с какого-то внутреннего тормоза. И мысли полились. И не только мысли.
— Тебе… тебе когда рожать? — голос прозвучал хрипло.
— Кажется… кажется уже сегодня, — так же хрипло отозвалась Лиса. — У меня с утра… ну, началось.
— Ты в своем уме?! — сорвался и заорал Лис.
У нее задрожали губы.
— В чем ты меня обвиняешь?
— Ты же знала! Наверняка знала! — он пытался посчитать, когда был зачат этот ребенок. Ясно, что летом, но когда?! Простые математические подсчеты оказались ему неподвластны. — Ладно, может, ты не знала осенью, когда оставалась! Но когда мы прилетали на вертолете, ты наверняка знала! Знала!
— Знала, — так же тихо отозвалась она.
— Так какого черта, Лиса?! — он мог только орать. Орать, чтобы вдохнуть побольше воздуха с криком. Но никак не получалось. Воздуха по-прежнему не хватало, и в груди кололо. — Как ты могла?! Почему ты не сказала?!
— А почему ты на меня кричишь? Ты… ты не рад этому ребенку?
— А я должен быть рад?! Твою мать, Лиса! Я пробивался к тебе через лед, потому что в поселке Акколь еще не вскрылся. На озере волна такая, что катер подлетает! Как я тебя довезу, как?! Или что — ты будешь рожать здесь?! Или в катере?! Черт, Лиса…