С ходом времени дорожные торговцы обзавелись целой культурой – собственными обычаями, приметами, особыми словечками и средой обитания. Частью этой среды были торговые стоянки, особые места близ развитых торговых путей, обычно устроенные под открытым небом, где торговый и деревенский люд мог продавать и покупать, будучи вне досягаемости городских законов. На торговых стоянках имелись увеселительные заведения, ночлежки, загоны для скота, охраняемые склады и, разумеется, прилавки, где торговали оптом и в розницу. Королевская власть предоставляла защиту таких мест самим торговцам, а потому взимала довольно скромную пошлину и не приставала почем зря.
Стоянка Синедол была по-настоящему вольной и не подчинялась ни торговым домам, ни довлеющему королевскому закону. За время своей жизни она раздалась вширь, став целым палаточным городом, немногочисленные настоящие здания которого являлись большими и малыми хибарами, легкими как в постройке, так и в демонтаже. Кривые грязные улочки, змеившиеся между скотными загонами, торговыми рядами и мастерскими, сходились в сердцевине Синедола, на торговом пятаке, усеянном крапинами навоза и тысячами следов.
Черной скалой поверх моря человеческих голов и спин животных высился большой фургон-сундук, окруженный пешими и конными солдатами. Судя по гербам, принадлежала эта бронированная громадина ривенскому казначейству. Эскорт провел волшебника внутрь охраняемого периметра к фургону, после чего один из солдат постучал в дверь:
– Мы вернулись, сир!
Когда дверь открылась, на раскладную лесенку ступила обутая в блестящий кожаный сапог нога господина маленького роста. Он был облачен в черные дорожные одежды из дорогой ткани, а темно-желтый бархатный плащ на его плечах скрепляла золотая цепь, отмеченная гербом ривенского казначейства. Из-под берета выбивались на круглое лицо вьющиеся каштановые волосы и торчали острые кончики поросших шерсткой ушей. Невысоклик критически приподнял бровь и посмотрел на сопровождавших Тобиуса солдат:
– Что-то как-то незрело он выглядит. Вы точно того привели?
– Единственный магик здесь, сир, – ответил старший. – Вон у него и жезл при себе, и зенки желтые…
– Без бороды, без посоха… – продолжил невысоклик, капризно кривя губы.
– Волшебство кроется не в бороде и не в посохе… сир?
– Сир Реджинальд Истер-Килибенс.
– Чем я могу служить вам, сир?
Невысоклик вздохнул, спустился на землю и пошел к другому, более заурядному фургону с таким видом, что волшебник был вынужден последовать за ним.
– Ты сослужишь мне службу, если скажешь – что можно с этим сделать?
Солдаты открыли заднюю дверь фургона, и волшебник увидел другого волшебника. Тот валялся на скамье, взирая в потолок пустыми остекленевшими глазами, и пускал пену. Густую, пузырящуюся, окрашенную во все крикливо-яркие цвета радуги пену.
– Ничего.
– Вот так сразу? Ты хотя бы взгляни на него, чар.
– Я и отсюда пену вижу. Он глотнул «пыльцы фей». Это такой питьевой наркотик для магов.
– Ага… и?
– И он будет недееспособен несколько суток, пока его астральное тело не «переварит» все те хаотичные потоки энергии, которые оно впитало.
– Ойле-вэйле-ау! – выругался сир Реджинальд и в сердцах чуть не пнул коровью лепешку, но вовремя вспомнил о цене своих сапог. – Точно ничего нельзя сделать? Может, промывание?
– Промывание очистит его материальное тело, но энергии уже просочились в астральное, а такого промывания я сделать не могу.
– Этсч! Ладно! Мы примерно знали все это, когда ехали сюда. Так получилось, чар, что я назначен ответственным за крайне ценный груз, понимаешь? Это деньги ривенского казначейства. Со мной усиленный отряд, и в подмогу нам был направлен вот этот пускающий радужную пену кусок худмэ!
Тобиус позволил себе поморщиться. Он не был знаком с бесчувственным магом и заранее не питал к нему теплых чувств, так как презирал собратьев по Дару, гробящих этот самый Дар эзотерическими наркотиками, но что о себе думает этот коротышка, когда смеет поносить волшебника в присутствии другого волшебника[3]?
– Нам придется рекрутировать тебя.
– Простите?
– Ты заменишь его, чар, – бесцеремонно повторил сир Реджинальд, – ибо нам без мага никак. Не в сложившейся обстановке.
– У меня были свои планы на дальнейшую дорогу.
– А у меня были планы заплатить вот этому пускающему пузыри мерзавцу два золотых за то, чтобы он просто маячил на горизонте. На всякий случай, смекаешь? Но теперь я могу заплатить два золотых тебе. Нам нужен маг, который сумеет постоять за себя и за груз, ясно? Ты хочешь заработать?
Тобиус хотел. Он уже некоторое время скитался по дорогам Ривена, следуя туда, куда тянула его Путеводная Нить, и на пути своем жил за счет того, что удавалось перехватить побочным заработком. В принципе волшебники редко оказывались без лута в кармане, но чтобы зарабатывать, нужна была собственная практика, а Тобиус лишь совсем недавно закончил обучение в Академии и еще не нашел подходящего места.
– Куда вы двигаетесь?
– Это секретная информация, смекаешь? Я ведь руковожу сбором податей, на мне шесть десятков вооруженных бойцов и фургон с деньгами. Могу сказать, что направляемся мы дальше на запад, и точка.
– На запад, – медленно проговорил молодой волшебник, – по пути.
– Вот и отлично! Один золотой сейчас, второй – по заключении службы.
Невысоклик лизнул большой палец и протянул руку. Тобиус лизнул свой большой палец и прикоснулся к пальцу сира Реджинальда. Конечно, традиционный невысокликов способ заключать сделки имел официальную юридическую силу только в далеком Холмогорье или, например, на землях Гизонской шляхты, но история не знала случаев, когда кто-то из маленького народа нарушал такую клятву где бы то ни было.
После того как сир Реджинальд с ворчанием оплатил на местном постоялом дворе место для бесчувственного волшебника, пока тот не оклемается, сетуя, что эта скотина не стоит и медяшки, отряд покинул Синедол и отправился по дороге Подсолнухов.
Вопреки ожиданиям, невысоклик поехал не в бронированном фургоне, а верхом. На свинье. В лучших традициях скаковых свиней, тот хряк походил на плод любви дикого кабана и домашней хрюшки, которая была слишком изнежена и медлительна, чтобы уметь хорошо бегать. Но получившийся в итоге зверь имел крайне внушительные клыки и, несмотря на короткие ноги, мог развивать и поддерживать приличную скорость. А еще он был очень большим.
Волшебник, питавший стойкую неприязнь к верховой езде на любом живом существе, забрался на крышу фургона, чем вызвал множество удивленных взглядов. Спереди и сзади ехали фургоны с солдатами, преимущественно мушкетерами, а верхом казначейский поезд сопровождали кирасиры.
Хотя лошади держали довольно высокий темп, свин умудрялся не отставать. Привалы были редкостью, и делались они лишь для того, чтобы охрана поочередно могла справить нужду и перекусить, ни о каком отдыхе не могло быть и речи. К вечеру отряд добрался до почтовой станции, где занял специальные казенные квартиры, а поутру двинулся дальше, к реке Салле, где сир Реджинальд, пользуясь государственными привилегиями, вне очереди влез на паром. Действовал невысоклик нагло и местами грубо, но очень эффективно.
Через два дня отряд въехал в ворота Максенрокка. Грязные улицы захолустного городишки не притягивали взгляда решительно ничем, и, проследив за выносом сундучка с податями из здания магистрата, сир Реджинальд повел поезд прочь из города. На следующий вечер они успели добраться до замка мелкого лорда, имя которого значилось в бумагах невысоклика, и, осуществив процедуру перемещения налоговых сумм, остались на ночь. Нельзя сказать, что лорд и его домочадцы очень обрадовались мытарям, но отказать государственной службе они не могли.
Тобиус сидел на краешке скамьи за столом в одном из больших залов, которые были отведены для ночевки солдат. Часть вышеупомянутых людей несла дежурство во дворе замка, охраняя бронированный фургон с деньгами, другая часть отсыпалась в преддверии второй смены, поэтому зал практически пустовал.
3
Стоит отметить, что невысоклики вообще крайне спокойно относились к любым волшебникам. Они считали повелителей Дара лишь еще одним видом ремесленников, а трепетать перед горшечниками или ткачами, по их мнению, было глупо.