Видение перенесло его в другое место, где небо пугало желтизной, а под ногами проносилась алая река.
— Крики и стоны из уст любящих омывают душу, подобно ливню очищающему тело от пыли.
— Она не вернётся; из-за наших измазанных кровью рук сия беда.
Седовласый, лысеющий мужчина восседал на троне, но не как гордый правитель, а как провинившийся паж, то и дело, закрывая лицо ладонями, не веря в утрату.
— Кто мог это сделать?! Может, ты, шут, ответишь мне?! И что ты взором своим, наполненным осуждением, пронзаешь меня, как недруги прокалывают своими когтями чрево плачущей Родины… Не смотри на меня! Пошел прочь! Вон! Вон… Велерад?.. Это снова ты?.. Нет! Велерад! Прости меня…
Раненый юноша в сером одеянии, мучаясь от боли, прижался к гранитной ладони Отца-Создателя посреди фонтана.
Возникший позади искаженный голос был неумолим:
— Как это мило, мальчик, и ради этого ты отправился в путешествие? — сказала женщина, когда он свалился с ног и погрузился в кровавую воду.
Картина полностью поменялась и перенесла Дэйна подальше, где одинокая девушка блуждала по полям, усеянными пшеницей, и частенько улыбалась, словно окружающий мир радовал её.
— Незнакомец, что отыскал меня на задворках времени — разве это случайность? — спросила она радостно у Дэйна.. — Почему ты не пришел раньше?
Маленький курносый нос, высоко расположенные плотные губы на конопатом лице девушки давали красоту, выделяющуюся даже во сне. Веснушки расстилались по её лицу подобно звездам. Жёлтые тона притягивали их друг к другу, отбрасывая тернии юдоли земной.
Он пытался заговорить, но это было не так просто; слова не желали выходить.
— Люди приходили ко мне с несчастьем, затаившимся в их душах, и я помогала им превозмочь невзгоды, ничего не требуя взамен… К сожалению, не все умеют благодарить, им лишь бы сорвать свои неудачи на ком-то…
— Ты не видела ребёнка? Девочку по имени Бетани?
— Ищешь милое дитя, затерявшееся в непроглядной суете? Это благородно, знаешь ли! — она радостно убрала каштановые локоны. — Ты ведь прямо как живое воплощение героя, снизошедшего прямиком со страниц, написанными добродетельными поэтами, которые даже несмотря на тяжелые испытания, посылаемые не всегда дружелюбной судьбой, не утратили нравственность и не отказываются от неё в своих вымышленных мирах.
— Кто ты?
Она не успела ответить. Сон поменял янтарный пейзаж на мрачные, серые стены древнего замка, возводившегося марбеллами. Он увидел себя, сидящего за столом перед Лейдалом — картина воспроизводила недавний разговор. Но слова были сумбурны, он не мог их разобрать в эхе, разлетающемся внутри. Всё начало расплываться и угасать в тумане. А затем возник свет, и Дэйн уже глядел на окно, за которым восход окутывал улочки города.
Неужели это всё? Сон показался мгновением, за которое невозможно ухватиться, и воспарил вверх, подальше от тела. Как будто бы ночь обошла его стороной, взамен которой сразу пришла утренняя пора.
Когда Дэйн спустился вниз, то Айлы не было: вместо неё на кресле перед незажжённым камином сидел здоровый мужчина, которому уже, возможно, перевалило за пятый десяток лет. Называть его стариком — язык не повернётся, потому что своим телом и лицом походил он на божество, запечатлённое в гипсовой скульптуре руками мастера. Всё в этом человеке было идеально. «Король из легенд», — подумал Дэйн. Сначала показалось, что это муж Айлы, но уж больно у него с ней были схожи черты лица.
Одежды его, представлявшие из себя лишь тряпье, присущее крестьянам, совсем не подходили к величественному телу верада. Выделялись талисманы на его шее. Их было много, и Дэйн узнал некоторые символы, принадлежавшие богам первых народов Арлена: золотая фигура Яртея, осиновый лист Нэи из бирюзы, лик Тиарна посреди неба и земли, радостная Лисанна, медный огонь Гехила и множество других. «Боги живут, пока их помнят». — Дэйну вспомнились слова подруги детства, мать и отец которой почитали Яртея.
— Ты веришь в предназначение, марбелл?
— Хотелось бы, — ответил после паузы Дэйн. Он не знал, куда завернет разговор после таких вопросов. — Может, и мир тогда был бы краше. Вы отец Айлы?
— Отец, — гордо произнёс он, коснувшись пальцами талисманов.
— Вас, наверное, предупредили, что…
— Сейчас важен лишь один вопрос: что с твоей душой?
— А что с ней не так?