— А насчет той матери, которую ты вернул… Она ушла от меня через два года. Твоя помощь оказалась обманом.
— Мне жаль, что так произошло. Я не всесилен, мальчик, и за действия людей отвечать не способен. И тем не менее я тебе помог, а, вот, ты благодарностью не отвечаешь. Это же так просто — поспать в летние дни и выполнить обещанное. Как же ты не хочешь плавать в Изумрудном Море… А давай так: если Дэйн справится, то твоя душа останется при тебе и ты больше меня никогда не увидишь? Но если нет… То скоро ты окажешься в зеленых водах.
«Града действительно готов на это пойти? Душа Дэйна важна для него более остальных. Из-за Белого Пламени. Инородное тело, слившееся с капелланом в чертогах Амало. Летописец хочет получить и себе немного огня через душу капеллана».
— А Аннет и Луиза?! Ты вернешь мне их?
— Я не похищал твою жену и дочь. Мы опять возвращаемся к началу…
Летописец замолчал, когда к ним приблизилось три человека. Незнакомцы, державшие оружие в руках, таращились на Мелани. Кто это такие, и что они тут делают? Аромат липы и лаванды снова стиснул Виллена в объятиях.
— Эй, вы! Это — Бетани Лир?!
— Нет, это не она. — Аед зашагал к вооруженным людям. — Могу я вас попросить, судари, свалить отсюда? Тут, понимаете ли, драма происходит.
Лучник выпустил стрелу, угодившую Граде в грудь. Мужик в кольчуге и с двуручным мечом двинулся к Виллену и другим, но резко остановился, когда понял, что летописцу они не причинили вреда. Аед вытащил стрелу и отшвырнул ее от себя. Воин с двуручником не осмелился атаковать монстра в теле человека и скрылся в темноте вместе с третьим. Лучник же безуспешно попробовал свалить Аеда двумя стрелами, прежде чем пустился бежать. Из земли вылезли желтоватые, разбухшие руки, схватившие убегающего.
— Ты испортил мне пальто, — сказал Града, приблизившись к лучнику. Кровь больше не сочилась из раны, но верх одеяния стал багровым. — Я заплатил за него мастерам шесть кастольских дукатов. Пальто из каракуля со множеством карманов. Особый заказ.
Руки удерживали мужчину, словно добычу, попавшую в ловушку. Летописец поднял лучника и вонзил пальцы в тело человека с такой легкостью, будто бы плоть была из масла. Вытащив сердце, Града отбросил вопящую жертву и поднял руку вверх. Сердце вместе с ладонью Аеда охватил мертво-зеленый огонь.
— Твоя душа теперь будет плавать в Изумрудном Море, — сказав это, Града сжал пальцы в кулак, раздавив пылающее сердце.
Виллен сказал всем уходить. Только капеллан остался на месте.
— Пошли, Дэйн! Ты чего стоишь?!
— Он вернет мне прежнюю Марию, а еще…
— Это будет уже не она! — прервал капеллана Виллен. — Ты пожалеешь об этом вскоре!
— А еще оставит тебя в покое. — Дэйн присел на каменную скамью. — Вот так мы и справимся с Градой.
«Он сделает это еще и ради меня? Но играя по правилам летописца, у нас ничего не получится».
— Ты действительно готов пойти на это?
— Попробую рискнуть. И так слишком долго сидел дома посреди зеркал, — сказал Дэйн и протер грязное лицо. Ему будто бы уже все равно на собственную жизнь, в голосе нет огня, а взгляд пустой. Виллен вспомнил капеллана, которого он встретил в верадской деревне, тот больше походил на человека, и кожа его была не такой белой.
— Куда-то собрался, мальчик? — поинтересовался Града, неожиданно возникший за спиной Виллена. — Я понимаю, выбор сложный. Если огонек справится, то я навсегда оставлю тебя, и ты ничего не будешь мне должен. Душа будет при тебе.
«Я смогу снова видеть сны летом. Голова не будет покалывать, и я перестану в каждом встречном видеть замаскировавшегося летописца».
— Или оставишь все, как есть? Что ты выберешь? Поможешь новым друзьям, так и не засыпая дальше в летней поре, гоняясь за призраками прошлого, или согласишься встретить перемены? Юношей ты сделал выбор. Так, каким будет слово уже мужчины?
«Либо сейчас, либо никогда».
— Хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.
— Хорошо. Тогда уж поболей за Дэйна.
— И дал мне наконец-то пожить.
— Пожить? А сейчас не живешь? Ты опять все сваливаешь на меня. — Града прекратил улыбаться, а голос его стал резким. — Думаешь, без моего вмешательства твоя жизнь была бы иной? Ничего бы не изменилось, мальчик. Ты продолжил бы обвинять во всех бедах кого-то еще, но только не себя. Твоей «синевы» не существует, ее никогда и не было. Это мечта, уносимая годами. Своими поступками и мыслями ты сам съедаешь себя и притягиваешь страхи. А, нет, без моего вмешательства кое-что было бы иначе. Они убили бы тебя ещё в первый год твоего «расследования». Те безжалостные люди, кои с младых лет упивались страданиями других. Те, за кем ты охотился. Или полагал, что без моей опеки они не нагнали бы тебя? Не погрызли бы овечку, возомнившую себя волком? И семью твою ждала бы страшная участь, ты ведь знаешь мизгирей, как ты их прозвал, они всегда убивают родственников, вырезают целые семьи.