Липа и лаванда — спутники грядущего. Даже в болотистом лесу этот аромат истязал.
Перед Вилленом стояло не менее дюжины людей, может, и больше. Его от них отделял огонь. Один из врагов показался очень знакомым. «Лотэ… Вроде так звали одного из воинов герцога». Длинноносый наемник держал сабли наготове.
— Какого хрена ты, мразь, еще дышишь? — спросил человек с заячьей губой. Он и кидал бутылки с горючей смесью. За языками пламени его лицо казалось призрачным. — Живучий, значит, да? Ты — местный, да? А убежавшие — твоя родня? Знаешь, что мы с ними сделаем? Женщину с мальчиком мы пустим по кругу, а затем разрубим на куски и заставим тебя жрать их мясо.
«Это же он…»
Легкая дрожь прошла по телу, а сердце стало обжигать. Неужели человек с заячьей губой — и есть тот, кого Виллен так долго искал? Аромат шел от него — Виллен не сомневался.
— Затем я обработаю тебе конечности этой вот красоткой. — Урод, кидавший бутылки с горючей жидкостью, подбросил палицу.
«Чудовище Шатиньона, кое никогда не должно было рождаться. Передо мной. Но этот — лишь один из стаи. У мизгирей много предводителей. Бывшие капитаны подразделений на службе у графов, разорявших марелеонские земли».
— Ты…
— Что?..
— Это был ты. Уродец. Вот, я и нашел тебя.
— В смысле? — насторожился главарь, нахмурившись.
— Это ведь всего лишь духи? Сраные духи для твоего мерзкого хлебала? А я полагал, это было тем, что вы использовали на жертвах.
Уродец дотронулся до губы, не зная, как ответить.
— Верадская семья Лангрундов, семья кузнеца Грега из Витины. Они были в этом форте. Где сын и родственница кузнеца? — Не получив ответа, Виллен поднял с земли щит. — Я выслеживал вас половину жизни. Убивал по одному. Вас много. Вас всегда было много. А я — один.
— Убейте его уже!
Когда мизгири приготовили луки и арбалеты, Виллен прикрылся щитом. Стрелы пробили дерево и почти дошли до лица и шеи. В следующее мгновение он уже отбивался от их мечей и топоров. Сталь резала плоть Виллена, но он выдерживал все и не думал о сдаче.
Двух он зарубил почти одновременно, закованного в лазурные латы здоровяка Виллену удалось оттолкнуть в огонь. Следующая троица мизгирей умерла от ножа. Кто-то копьем проткнул насквозь тело Виллена, а другой всадил топор в плечо. Этих двух он тоже убил ножом.
— Почему он не умирает?! Почему он не умирает?! — в отчаянном страхе завопил мизгирь.
— Что за… — главарь, терзаемый страхом, стал метать склянки, попадая в своих.
— Да сдохни ты уже! — заорал лучник, когда его стрелы никак не помогли ему. Виллен перерезал мизгирю горло.
«Слишком много ран. Так больно. Я умираю…» — Виллен припал на колени, пытаясь остановить хлеставшую кровь. Перед глазами мелькали пятна, а луна, освещавшая околоток, затухала. Ему хотелось спать.
Когда Виллен жил в Готее, один из его пожилых подчиненных говорил:
— Понимаешь, Виллен, есть силы, против которых мы не можем бороться. Как, например, не можем ничего сделать с гневом природы. Эти твои мизгири… С ними просто не нужно связываться. Им покровительствует элита, а что мы, простые работяги, можем противопоставить им? Ты убил маньяка из Гисбали. Ты смог. Но такие, как мизгири, — это совсем другой уровень. Если у тебя нет связей с монархом или его близкими, ты ничего не изменишь. Они были всегда. Они будут и после нас.
«Нет, не будут… Не время. Главарь жив. Убей ублюдка с заячьей губой». — Виллен крепче сжал кинжал и принял боевую позу. Силы снова появились.
Лотэ вместе с оставшимися мизгирями сбежал, оставив главаря одного. Урод не знал, что делать. Кинув в Виллена последние бутыли, он рванул к реке, но далеко не ушел. Виллен набросился на мизгиря, повалив на землю. Враг попытался нанести палицей удары, но все они прошли мимо. Виллен выбил оружие из рук и сломал главарю нос. Затем стал наносить еще удары. Кулаками, локтями, превращая лицо противника в мессиво.
— Прекрати, пожалуйста! Не надо… — проскулил урод.
Мало того, что чудовище, так еще и трусливое. Невозможно поверить в то, что столько страданий могло принести ничтожество, которое встретившись с серьезным противником, оказалось беспомощным.
— Столько лет я искал тебя, — проговорил Виллен и поднялся на ноги.
Ублюдок с запахом липы и лаванды находился всегда на шаг впереди. Виллен был уверен, что на его счету несколько десятков убийств и сотни похищений жителей Шатиньона, но полагал, что действительное число жертв куда больше.