Леса продолжали сопровождать. Посреди деревьев раны заныли сильнее, труднее стало дышать. Дэйн снял ремень с ножнами, сбросил с себя кольчугу, спасшую его много раз от смерти за последние часы, затем кожаный доспех, оставшись в рубахе. Поблизости ударила молния, затем гром дал о себе знать.
«Ну что? — спросил у себя Дэйн, подходя к поляне. — Может, и вправду не стоило покидать Мереле? Нет, стоило. Сколь еще бы ждал подходящего мгновения?»
Он увидел рядом с собой Тиган и обомлел. Давняя подруга, уехавшая с родными в другие земли в поисках лучшей жизни, никак не поменялась. Годы ничего не смогли с ней сделать. Это очередная уловка летописца?
— Тиган…
— Сколько зим прошло? Ведь только вчера мы гуляли под этими кленами.
— Пятнадцать.
— Да… Так непривычно видеть тебя с щетиной. Уже не тот юноша, с которым я читала книги.
— Ты — настоящая?
— Конечно. К чему такой вопрос? Мой Анор, откуда эти раны?
— Не называй меня так.
— Тебе же всегда нравился бог времени и смерти, и главы с ним твои любимые. В наших сценках брал его роль, а я — роль мудрой Нэи. Помнишь? — спросила арделлка и дотронулась до его руки.
Ее отец почитал гэльланских богов, а потому все книги, приносимые Тиган, относились к культуре народов, проживающих у Даршоры. И Дэйн, будучи марбеллом, полюбил тексты, написанные на незнакомом языке. Белое Пламя, навещавшее Бетани Лир в образе Белоликого, делилось с дочкой герцога этими книгами. Оно делилось с Бетани всем, чем увлекался Дэйн.
— Помню.
— Я нашла место, где нет злобы. — Арделлка обняла его. Волосы ее пахли малиной и цветами, как и раньше. На узорчатом зеленом платье те же следы вина. «Словно вчера мы сидели у речной кручи». — Здесь мы будем жить вечно. Только я и ты.
«Только я и ты».
— Я потерялся… Но мама, наверное, вернулась домой. Она будет ждать меня. Помогите мне дойти до дома.
Дэйн отошел от Тиган и развернулся. Те летние дни не вернуть. Тиган осталась в прошлом, как и их любовь. Сейчас же ему нужно помочь мальчику отыскать мать.
— Нет! Останься со мной!
— Прощай, Тиган.
— Ты сам бежишь от своего счастья! Недоумок! Давай, Дэйн, возись и дальше с Белым Пламенем! Пускай оно тебя убьет!
Девушка, почитавшая богов народов великой реки, никогда не бросалась дурными словами. Не оскорбляла. «Она это или нет — уже не важно», — подумал Дэйн, отдаляясь от подруги.
— Лучше бы тебя подагра сожрала в юности, тварь!
Он оказался далеко, чтобы уже не слышать ругань арделлки. Полдень быстро сменился сумерками, а песни птиц — людским гвалтом. Недалеко затаился городок среди крон и мороси. Редкие жители, которых встречал Дэйн, бросали боязливый взгляд и второпях шли дальше.
Копейщики с эмблемами бурого зайца патрулировали у домов. Полотна с нарисованными мечами сжигались на кострах. Глашатай неприятным голосом пронзал каждую улицу и уголок небольшого города:
— Жители Лекмонда, вам нечего боятся. Виконт Диеро — милостивый государь, который будет заботиться о вас и вашей безопасности. Если вы не нарушали заветы пророков, можете свободно перемещаться и просить помощи у солдат сеньора. Вместе мы очистим город от распутности и зла. Мораль восторжествует.
Позади герольда стояла длинная виселица с трупами. Дэйн, пробираясь сквозь горожан и копейщиков, приблизился к месту казни. Глашатай продолжал:
— Указ сударя Диеро Хилдена запрещает любую деятельность, признающуюся добрыми господами аморальной. Отныне в Лекмонде, как и в других владениях виконта, запрещены: проституция, игра в кости и карты, крепкие напитки, ночные гуляния, любые праздники…
«Взяточница» — гласила надпись на теле повешенной тучной женщины. Люди плакали у ног казненных, стояли на коленях и стенали. Некоторых солдаты пинками отгоняли от виселицы.
— … откровенные наряды как замужних, так и незамужних девушек; появление женщин на улице без сопровождения мужа, отца или брата…
Безголовое, повешенное за ноги тело с табличкой «мужеложец» покачивалось на ветру.
— …тунеядцы, пьяницы, поставщики и покупатели лазурной базеллы, шлюхи и другие, присутствующие в списке виконта, отныне не могут называться людьми и должны быть умерщвлены. Все их имущество переходит в собственность семьи Хилденов…
«Хилдены… Я не знаю этот род. — Дэйн вгляделся в полотна, сжигающиеся в центре площади. — И герб с тремя мечами не знаком мне. В какой части Шатиньона я? По говору не юг… Возможно, северные земли королевства. Там ли вырос Виллен?»
Написанное углем слово «колдун» на дощечке заляпалось кровью. Казненному старику ранее вбили кол в сердце.