«Вспоминается сон, где я повстречал маленького Виллена. Та же дождливая дорога, те же суровые тучи и потерянные ольхи. По идее, здесь. — Дэйн смотрел на пути, ведущие к Лекмонду. — Мне не нужно было заходить в селение».
Глашатай откашлялся и продолжил:
— Жители Лекмонда, если вы знаете, что кто-либо из граждан поступает аморально, вам рекомендуется обратиться к людям сударя Диеро и указать на злодея. Каждый донос будет денежно вознаграждаться.
Копейщик рявкнул на Дэйна, требуя удалиться от виселицы. Из окон на него смотрели такие же лица, как и на портретах в нескончаемых комнатах. Ждали действий. Гадали, как себя поведет очередной смельчак, либо идиот, рискнувший душой. Даже если происходящее — спектакль, устроенный летописцем, Дэйн не мог не воспринимать все всерьез. Здесь можно и навсегда остаться. Когда он отправился ко вторым воротам, то остановился, немного не дойдя до выхода. В переулке солдаты нового правителя насиловали женщину. Дэйн оцепенел: в последний раз он видел подобное в войне с Марелеоном. До омовения в Чертогах Амало, он, пытаясь подняться из простого сержанта в духовное лицо, записался добровольцем в отряды ордена, помогавшим шатиньонским рыцарям в битвах. Тогда же Дэйн насмотрелся. Братья по вере уподоблялись животным при каждом удобном случае. В Мереле, в окружении зеркал, он забывал о войне и о том, что есть снаружи домашних стен. Дэйн заставил себя не вмешиваться и не стал задерживаться. Ему нужно покинуть город.
Под покровом надвигающейся ночи казалось, что осень уже наступила: деревья желтели, к ботинкам прилипала мокрая листва, запах тоски не отпускал. Небо горело пурпуром. Щебневая дорога вела в неизвестность, показывая изредка путников с домашним скотом, но Виллена среди них не оказывалось. Некоторые дети просили помочь найти родителей, но Дэйну приходилось молчанием отказывать: сон с задолжавшим душу мальчиком еще не растерял красок.
Сколько еще времени есть? Где-то четверть часа. Дэйн начал сомневаться в правильности его действий. Что, если ему не стоило покидать комнату с Аннет и Луизой? Что, если следовало продолжать блуждать по помещениям с книгами и картинами? Если в текстах скрывалось прохождение испытания? Стоило выбирать другую дверь — не летнюю. Он дотронулся до укусов на шее, оставленной Аделаидой, и еще раз успокоил себя ночным видением: это — то самое место. Ребенок может прятаться, но быть неподалеку.
— Виллен! Виллен, где ты?! — звал Дэйн.
Теперь и прохожих не осталось, которые бы оборачивались на выкрики. Округу настигла пустота. Он продолжал произносить имя, пока из леса не показался ребенок.
— Вы меня зовете? — спросил мальчик.
— Да, тебя, Виллен, — с облегчением ответил Дэйн.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? И кто вы?
— Я знакомый твоей мамы и хочу отвести тебя к ней.
— Правда? — Виллен подошел ближе, продираясь через мокрую траву. — Я потерялся… Но мама, наверное, вернулась домой. Она будет ждать меня. Помогите мне дойти до дома.
— Где твой дом?
— Недалеко от Лекмонда, есть поместья с березовым садом. С мамой и живу там. Я хотел пойти туда, но своры собак мешают и рыщут. Меня чуть не укусили. — Мальчик показал порванный рукав. — Откуда они там — не знаю. И люди куда-то бегут, все напуганные. Но она может быть и в городке. Сейчас шел туда.
— Пойдем к поместьям.
— А почему не в городок? У мамы там подруги, которые всегда угощают меня сладким. Может, она у них?
— Ее там нет. Тебе не нужно туда, поверь.
С дороги они завернули на тропу, когда появился указатель с изображением домов и названием: «Девичьи Сады». На протяжении всего пути собак не было слышно, и другие звуки отсутствовали: ни завываний ветра, ни ржания лошадей. Только сбрасываемые листьями капли после закончившегося дождя напоминали о живом мире. Возникло впечатление, что не только люди исчезли, но и звери. Огонь не горел в домах садов. Темнота стала властвовать в мире летописца. Дэйн вспомнил кошмар про Мереле. Мертвое, родное селение преследовало его ни одну ночь, и пустые Девичьи Сады повторяли ночные ужасы. Лишь луна оставалась ориентиром в череде мазанок, разделенных березовыми участками.
— Вот, он! Смотрите, свет горит! Мама там! — радостно сказал Виллен и побежал к порогу.
Во снах про Мереле в доме Дэйна тоже всегда горел свет. И Мария там ждала его с не рождённым ребенком. Видения апокалипсиса, которыми не с кем поделиться.
Мальчик постучал, и дверь открыла смуглая женщина.
— Я потеряла тебя, солнце… — Она обняла сына и подняла. — Искала всюду, но тебя нигде не было…