Руки продолжали дрожать от холода.
— Как? Ты… Ты пребывал в храме, и все у тебя было хорошо. Как ты…
— Длинная история, но начало ей положил ты, выживший в огне. Запустил цепь событий, которая затронула меня и Малькольма. Помнишь, поведал мне перед благословением, как убил ты крестьянина, пытаясь защитить себя? Родня сего паренька, когда им не удалось добраться до тебя в Лирвалле через милицию, решила отомстить старику, давшему капеллану ночлег. Перед тем, как местные нагрянули, в мой дом наведался писатель, повесть коего я прочитал днем ранее. Он называл себя то Орнеллом, то Аедом и спрашивал, понравилась ли мне книжица и что я думаю о протагонисте. Писатель предупредил меня, что ночью в дом ворвутся кметы, дабы линчевать меня и воспитанника. Я начал собирать вещи для Малькольма, хотел, чтоб он оказался подальше от опасности, а сам решил остаться, ибо был подавлен, когда ранее узрел сударыню Аделаиду. По молодости я помнил ее доброй и мудрой, а в тот день глянул на безумие. Это уже была не мученица, пытавшаяся донести до всех, что любовь к ближнему — есть основа существования, а убийца, которая познав вкус крови своих мучителей, начала ходить по головам. Настоящий хаос в прелестном обличии. Града предложил сделку: моя душа в обмен на исцеление воспитанника от полоумности. Я сразу согласился. Смог помочь Малькольму… Он будет жить. И у него будет семья. Орнелл пообещал, что она у него будет, — продолжал приор, протирая глаза. — Как же я счастлив за него…
— Эрол, а почему…
— Дослушай, мил человек. В ночь, когда вокруг храма загорелись факелы и дверь выломали, снова появился писатель. Он, похлопав в ладоши, остановил время и предложил мне спасение. В своем мире. Проглаголал: «негоже читающему духовнику помирать от вил». Я согласился и теперь блуждаю по землям, полным страдающих душ. Но, Дэйн, я забыл сказать Аеду, что возьму с собой кошку… Она осталась в храме и сгорела, не сумев выбраться. — Эрол зарыдал. — Питомец был для меня всем… Двадцать два года. У меня кроме нее и Малькольма никого не было! Они убили ее…
— Кошку?
— Да, ты же видел ее? Такое безобидное создание.
Приор вытер лицо, поохал.
— Я думаю, это из-за того, что мне понравилась повесть. Писатель решил спасти мне жизнь, ибо я хорошо высказался о блуждающей душе, ищущей мать.
— Мне… — Дэйн даже не знал, что говорить, — жаль, что так произошло.
— Хоть еду искать не надо, она утром всегда появляется рядом с пещерой. Будешь сухари? Может, молочка?
— Нет. Эрол, а увиденные мной люди при прохождении испытания были обманом? Они ведь не настоящие?
— Не знаю, мил человек. Тут кругом обман. Что там мы купаемся в пасти лжи, что тут. От нее не убежать.
— Тогда почему ты мне помог, если окутан обманом? — Дэйн поднялся и оперся о прохладную стену пещеры. Шея мозжила. — А если я — иллюзия в мире летописца?
Приор потупил взгляд, почесал щеку.
— Да, думаю, это из-за прочтенной книги. Аед Града хорошо пишет.
«Нужно выбираться отсюда. Это не Эрол. Надо вернуться к жене и сестренке. Как можно быстрее».
— Чудо Амальских Чертогов, куда ты?
— Мне нужно домой. Там меня ждут.
— Несчастная душа тоже так говорила. Удивительно, как же протагонисты похожи друг на друга.
Здесь нигде нельзя быть в безопасности, неизвестно чего ждать. Дэйн не знал, сколько еще сможет идти по мокрой траве в поисках выхода. Крики душ исчезли, как и само море. Звезды пропали, луна растворялась в черноте. Он опустился на колени и медленно лег. Мурава пахла так хорошо, лучше, чем все душистые масла.
— Что с тобой стряслось?
Мария. Как же давно он ее не слышал.
— Подагра все изменила. Сраная подагра.
— А Белое Пламя?
— Сделало только хуже.
— Я это часто слышала. — Он так и не видел жену. Мария оставалась в темноте. Только голос существовал. — И из-за этого должны страдать другие?
— Нет, не должны. Я пытался и пытаюсь все исправить, но не поспеваю за временем. Оно просто убегает от меня, а я продолжаю стареть. И ничего не могу с этим поделать. А Белый Огонь с каждым днем превращает меня непонятно во что.
— Мне не нравятся зеркала у нас дома.
— В отражении я вижу себя прежним. Кажется, что года и не улетали.
— Бутылки вин?
— Крепкие напитки помогают не улетучиваться надежде на лучший день. Он ведь-то когда-нибудь должен наступить.
Дэйн слышал ее дыхание, ощущал взор карих глаз.
— Маш, а ты — настоящая? — Она не ответила. — Маш, нет, не уходи, Маш… Не оставляй меня тут…