Когда тело Виллена закидывали землей, Мелани не выдержала и убежала, не желая верить, что ее нового друга больше нет. Вернулась к могиле только через несколько дней. На насыпи из камней лежали амулеты и иконы разных божеств. Рядом находилось копье, которым Виллен пронзил последователя Мотылька. Тут еще лежала сабля, но ее кто-то украл.
Людей, навещавших бугор, с приближением ненастья и оранжевых красок становилось меньше, но одна фигура продолжала подходить к могиле во время заката. Издалека Мелани не могла разглядеть, а когда приближалась, неизвестный исчезал.
В этот вечер фигура не исчезла.
— Откуда вы? — спросила Мелани незнакомца в черном, стоявшего к ней спиной. — Вы не из Вевита.
— Девочка, ты и вправду хочешь выяснить, откуда я? Лучше не надо. — Он повернулся, и Мелани узнала в нем нехорошего человека, с которым Виллен разговаривал на повышенных тонах. Который еще про души говорил и предлагал пройти какое-то испытание. Но сейчас он представал другим: вместо улыбающегося парня был постаревший калека, еле державшийся на ногах. Глаза полуоткрыты, лицо бледное, словно хворь за него зацепилась. — Смотри, что Виллен со мной сделал. — Он показал на изорванное пальто с багровыми пятнами.
— Вам здесь не место!
— Ну, это, наверное, не тебе решать.
Виллен говорил не разговаривать с ним. Она стала отходить назад.
— Слушай, девочка, я благодарен тебе за то, что ты не оставила его и хочу вручить подарок. — Он поднял с земли бронзовую чашу, наполненную водой, и протянул ей. — Эту чашу мне подарил жрец из Хадрии. Сказал, что она всегда будет наполняться водой. Дай своему деду испить из нее, и его больные ноги больше не будут невзгодой, и молодость придет к нему.
Мелани молчала, продолжая уходить. С ним нельзя общаться.
— Может, ты еще чего-то хочешь? Скажи, я исполню, ничего не потребовав. Могу вернуть тебе папу.
Она побежала домой. Со злом нельзя договариваться, какие бы подарки оно не обещало. «Виллен бы расстроился, если бы я поступила иначе».
Эпилог
Осень давила грязными тучами и издевалась непрекращающимися дождями. Дэйн, сидя на своей кобыле, посмотрел наверх. Он вернул живой дочку герцога, прошел испытание Аеда Грады, вышел победителем, так почему же Дэйн не ощущает покоя и везде его сопровождает серость?
Он остановился в харчевне, чтобы утолить голод и переждать ливень. Заказал себе похлебку с говядиной и луком. Взял мягкую ковригу. С трудом уселся за стол — из-за укусов появилась хромота. Мази и припарки помогали, но будут ли его ноги снова здоровыми?
Душа Виллена спасена, но сам служитель закона умер от ран в лесу. Дэйну рассказали, что он перебил наемников, посланных за Бетани Лир, и справился с Заговоренным, державшим в страхе все селение. Мотылек — один из запрещенных пророками богов. Дэйн впервые столкнулся с представителем древнего культа. Раньше он полагал, что верование это безобидно, и церковь Создателя лишь борется за влияние с врагом, который уравнивает в правах всех.
Амор и Энит вместе с дочкой герцога первые дни находились рядом с Дэйном, пребывавшим в глубоком сне, но вскоре оставили Вевит. Неизвестно, куда рыцарь повез их. Возможно, к королю, так как Вилдэра отравили. Об этом все говорят. Сам Дэйн не поедет ни в столицу, ни в Лирвалл, даже если ему дадут награду. Ему нужно увидеть жену и сестру, только и всего. Сразу домой.
Дэйн попробовал компот из ягод, когда закончил с супом.
Летописец обещал, что Мария станет здоровой и снова начнет говорить. Дэйн в предвкушении. Белое Пламя обошлось с ней жестоко, но лекарство найдено, и ради этого пришлось рискнуть душой.
Дэйн только сейчас заметил, как все смотрят на него. С каждым днем он все больше становится похож на Белоликого. Дэйн не стал задерживаться и вышел на улицу.
Мереле в ночное время — последнее, что хотелось бы видеть, но Дэйн не смог вернуться к полудню. Приближение апокалипсиса всегда показывалось в темное время суток. В кошмаре городок пустовал, и только в доме Дэйна горел свет. Сейчас огни жили во многих зданиях.
— Что было в том сне? О чем боялся рассказать?
«Мое будущее в Часе Скорби. Там была ты, но другая. Неживая. Ждала меня, держа в руках нашего сына, который так и не родился, — ответил он про себя, разглядывая редких горожан, гуляющих со штофами в руках. — Лишь бы этого не случилось. Будь живой и здоровой. Встреть меня, пожалуйста. Отбросим кошмары и поживем спокойно».
Кобыла фыркнула на толстого мужика, плясавшего в пьяном угаре посреди дороги. Две женщины в вызывающих нарядах, стоя рядом с гостиницей, подзывали Дэйна жестами. В кустах рядом с избой дрались коты. Сейчас это радовало глаз, ведь городок жив.