— Водой? Сама по себе?
— Да, пока я жив, в ней всегда будет вода.
Деланей с сомнением приняла предмет, поблагодарив Иордана. Девушка попросила оставить жреца одного, чтобы он мог и дальше спать. Они отошли к входным дверям, и, когда Виллен снова посмотрел на нее, промелькнула неловкая пауза.
— Я, пожалуй, посижу снаружи, — с ухмылкой проговорил Каин. — Красивые у вас цветы в саду.
Когда аден вышел, то молчание не ушло. Виллен не знал, что ей говорить, потому что сумбур мыслей не давал прохода: недолгое прошлое сплетало их и хотело вырваться наружу. Преимущественно теплые переживания наполняли его. У Виллена не так-то много дорогих ему людей осталось. Она стала ему близким человеком за короткое время.
— Ты по-прежнему не спишь летом? Виллен… Тебе нужен сон, — сказала Деланей, первой прервав тишину.
— Давно не смотрел на себя в водной глади. Круги под глазами?
— Не только. Твое лицо такое уставшее…
— Оно всегда таким было.
— Ты здесь надолго?
— Нет. Скоро покину город. Как ты тут?
— Хорошо. Я справляюсь, — сказала она, оглядев людей в лечебнице. — Правда, Аделайн порой не хватает… Уверенна, сестренка сейчас счастлива.
Лицо Виллена вместило вымученную улыбку, ведь он знал, какая опасность будет поджидать ее родных. С ее сестрой случится то же, что произошло с Аннет и Луизой.
Вернувшееся молчание заставило их попрощаться.
— Надеюсь, ты найдешь жену и дочку, — сказала она напоследок, когда Виллен пересек порог.
— Найду.
Они остановились в гостинице. Виллен, сняв темно-синий акетон, подошёл к грязному окну. По стеклу лилась вода вечернего ливня, сквозь которую нечетко виднелись темные двухэтажные дома. Ему хотелось вместо зданий видеть деревья, а вместо людского гвалта и скрипа повозок — слышать далеких птиц и песнь берез у озер. До того, как пожары уничтожили его дом, Виллен созерцал из окна зеленый пейзаж, и иногда крепкие зимние сны снова возвращали его туда, в прошлое.
Каин, сев на свою кровать, стал тереть веки — белые глаза адена устали от повязки.
— А теперь, человек, давай-ка поподробнее про этого Орнелла. — Каин придвинулся к дощатой стене. — Кто твой противник? Какой-то монстр?
— Не просто монстр, живущий в темноте, которого можно зарубить. Это… — Виллен подбирал слова. — Чудовище, всегда находящееся рядом, видящее каждый наш шаг.
— Но девушка благосклонна к чудовищу…
— Потому что он избавил ее сестру от болезни. Я пытался ей объяснить, что она теперь в незримых кандалах, но отказывается слушать. Града — это его другое имя — со всеми дружелюбный, мало кому удавалось увидеть сквозь образ приветливого мирянина его истинный лик. И те, кто зрел его настоящего, уже мертвы. Наш разум не способен пережить подобное. А я видел. — Виллен с болью прикрыл глаза, снова услышав вездесущий, покалывающий звук. — Поэтому у меня провалы в памяти, ночные и дневные кошмары, чувство паники. Будет сложно с ним справиться.
— И какой у него облик?
— Пощади, аден, и не дай мне снова вспомнить.
— У себя дома я охотился на разных монстров. Некоторые были размером с собаку, некоторые — как это здание. Аден должен принести множество голов порождений Бездны, прежде чем стать вайширом. И с таким чудовищем, видимо, встречусь впервые.
— Вайшир? — переспросил Виллен, обернувшись. Каин редко произносил слова из родного языка.
— Аден, ищущий дом. Некоторых старейшины отправляют в путешествие без обратной дороги. Еще ребенком меня определили в вайширы. «Тот, кто отыщет Мертеру, вернет к жизни былые времена и ушедших близких. Синева с солнцем встретят сына слепым дождем, и цветы возрастут в мертвых землях», — говорится в заветах Хардара. Мертера — это гора, где родилась моя раса.
— Вы не верите в богов, но верите в воскрешение?
— Не воспринимай все буквально. Слова могут иметь другой смысл.
— И сколько ты уже странствуешь?
— Прошло мало времени, как я оставил Сагрод.
Из рассказов путешественников об аденах Виллену известно, что живут они долго.
— Ты выглядишь молодо.
— У нас и пожилые походят на юных.
— И сколько тебе?
— Сто два года. Для нас это совсем немного.
— И пока не нашел «Мертеру?»
— Нет. — Аден помотал головой. — Вайшир не может вернуться обратно, пока не отыщет потерянный край. Не примут его. Вся моя жизнь — это странствие. — Каин остановился и тяжело вздохнул. — Не знаю, что ждет меня дальше. За тысячу лет ни один вайшир не вернулся.
— И в твоем странствии нашлось время для меня и Иордана.