- Наконец-то всё решится, - постанывая со сна, разминая затекшие плечи, вздохнул король. - Вот уж не думал, что буду выдавать свою старшую дочь в такой нервной обстановке.
Сонные гости, кое-как в спешке наряженные, столпились в храме. Третий день множество приглашенных маялось во дворце, в гнетущей атмосфере томительного ожидания. Разве свадьба - не праздник? Разве невеста - не само очарование? Разве жених - не блистательнейший кавалер? Далеко не все приглашенные были посвящены в тонкости проблемы.
И вот - свершилось?
Заиграла музыка. Толпа расступилась, образовав живой коридор, по которому король повел свою старшую дочь к алтарю.
У алтаря ждали епископ с кислой миной и сияющий предвкушением счастья жених. Рыцарь, не признающих страхов и сомнений. Великолепный Остиниан, в ближайшем будущем - его высочество принц Остиниан. В вероятной перспективе - король Остиниан Милостивый.
Гретабель, облаченная в белокипенные кружева, с легчайшим покрывалом вуали на волосах, убранных в высокую прическу, была похожа на небесного ангела. Многие гости прослезились в умилении на ее стеснительную улыбку, от ее робких взглядов под трепещущими взмахами ресниц. Другая половина присутствующих не удержалась от слез в предчувствии непоправимого конца.
Королева на скамье перед алтарем в первом ряду незаметно сжала руку сидевшего слева от нее Шарля. У парнишки слезы лились из глаз, но кроме мокрых дорожек по щекам, он ничем более, ни единым вздохом, не выдал своего смятения. Сидел прямо, смотрел в пустоту перед собой, ждал неминуемого, словно собственной несправедливой казни.
Музыка смолкла, когда король передал принцессу поклонившемуся жениху. Король сел по правую руку от королевы. Шепотки, пробежавшие по толпе, стихли.
Епископ произнес скучающим голосом положенную речь о том, какой сегодня прекрасный день и напомнил, зачем все сегодня здесь собрались. Затем задал вопрос жениху:
- Остиниан, вы отдаете себе отчет, кого берете себе в жены?
- Да, ваше святейшество.
- Остиниан, вы хорошо подумали?
- Да, ваше святейшество! - Вопросы, заданные без всякого выражения, жутко бесили нетерпеливого рыцаря, но он должен был держаться достойно. Ведь возлюбленная Гретабель, столь разительно изменившаяся ради него, смотрела на своего рыцаря сквозь тонкое кружево вуали сияющими глазами. Глазами, полными обожания. Совсем не теми глазами, какими она обычно смотрела на него сверху вниз, когда каждый второй и четвертый четверг месяца объезжала его, сосредоточенно и целеустремленно, точно наездница дорогого жеребца...
Остиниан тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли.
- Да! - ответил он вновь, перебив епископа. - Я хочу сделать ее своей женой. Я хочу, чтобы она родила мне красивых детишек. Я хочу, чтобы каждый день она радовала меня своей мягкой женской покорностью, хочу каждый день видеть ее в белом платье, как чистого ангела...
- Каждый день? В белом платье? - прошелся шепоток по толпе. - Что за причуды?
- И я уверен! - повысил голос Остиниан, ибо по спине пробежали нехорошие мурашки. А именно за спиной у него сидели родители невесты. - И я уверен, что дорогая Гретабель хочет в данный момент того же, что и я! И поэтому она скажет «да», если вы, ваше святейшество, спросите наконец-то и ее саму!
- Конечно, она скажет «да», - презрительно фыркнула королева.
- Всё, я больше не могу на это смотреть, - всхлипнул король, прикрыв глаза ладонью.
- Сестрица - белая гусыня! - выкрикнули близнецы. Впрочем, не слишком громко, так что не получили от няньки подзатыльников. Загалдели, завертелись на скамье: - А торт когда будет? Когда-когда?
Епископ неохотно повернулся к принцессе:
- Ваше высочество Гретабель! Согласны ли вы взять в мужья этого мужчину? Не отвечайте, не подумав! - остановил ее порыв епископ. - Вы должны подумать хорошенько.
Принцесса захлопала глазами, не понимая, чего же от нее хотят.
- Скажи «да»! - шептал Остиниан. И она послушно открывала рот, набирала в грудь воздуха...
- Хорошенько подумайте! - останавливал ее епископ, из-под седой косматой брови одним глазом косившийся в сторону королевской скамьи.