– Я пойду, Там, – бросил он самым безразличным тоном, на какой был способен. Господи, неужели он не понимал, к чему может привести та непринужденная фамильярность, что возникла в их отношениях? Нет, Там придется уволить. Девушка не должна оставаться при штабе, после того как он признался себе, насколько велика ее власть над ним.
На столе лежало неоконченное письмо Эббре, и Льюис смахнул его в ящик. Эббра. До сих пор ему и в голову не приходило, что он способен изменить, но теперь он вдруг осознал, что какое-то неуловимое мгновение был неверен Эббре хотя бы в мыслях. Больше подобного нельзя допускать. Как бы ни тосковал он по Там – а ему будет отчаянно не хватать ее, – их близости следует положить конец.
Казалось, девушка читает его мысли.
– Извини, дай ю, – сказала она, неотрывно глядя ему в лицо. А потом с ошеломляющей прямотой добавила: – Но я тебя люблю.
– Ты не можешь меня любить! – Голос Льюиса прервался. Боже, как он мог брякнуть такое? Менее всего ему хотелось причинить ей боль, но именно это он и сделал. – Поговорим позже, Там, – произнес он, вспомнив, что Дэксберри и Дрейтон ждут его на улице.
Там промолчала, но ее глаза сказали ему все: она понимает, о чем он умолчал. Она знает, что больше ей не придется мыть полы в штабе, что Льюис не хочет любить ее и не возьмет с собой, когда отправится в Америку. Она молча с ужасом смотрела, как он торопливо выходит из штаба и шагает к Дэксберри и Дрейтону.
Он не оглянулся. Трое мужчин двинулись к деревне, где их ждали местные ополченцы, и в тот же миг Там принялась лихорадочно рыться в нагрудных карманах запасной форменной куртки Льюиса. Фотографии там не оказалось. Она не сможет порвать или сжечь карточку. Глаза девушки наполнились жгучими слезами. Она не хотела влюбляться в Льюиса. Когда-то она ненавидела его, твердо намереваясь сохранять это чувство и впредь, но такого человека, как Льюис, невозможно было ненавидеть. И вот теперь она его любит.
Послышался едва различимый шум лодочных моторов, и Там метнулась к двери, надеясь в последний раз взглянуть на Льюиса. Но он носил такой же голубой берет, как и его подчиненные из южновьетнамской армии, поэтому ей не удалось выделить его среди прочих людей. Она привалилась к дверному косяку и крепко прижала ладони к груди, пытаясь унять ужасные предчувствия, терзавшие ее сердце.
Вопреки слухам в деревне солдат противника не оказалось. Льюис почувствовал облегчение. В нынешнем смятенном состоянии духа ему менее всего хотелось вновь столкнуться с бойцами армии Северного Вьетнама. Он велел своим людям осмотреть окрестные рисовые поля и сточные канавы, желая убедиться, что неприятель не проник в район, после чего отдал приказ возвращаться в Ваньбинь.
Его катера были застигнуты нападением в тот самый миг, когда выворачивали из узкой протоки, снабжавшей водой деревню. Это был самый продуманный и эффективный акт возмездия, о котором когда-либо доводилось слышать Льюису. Вьетнамцы устроили засаду точно так же, как он прежде заманил в ловушку их собратьев. Они обстреляли его отряд яростным пулеметным огнем с обоих берегов, перекрыв канал лодками, которые, как полагал Льюис, были заминированы. Дэксберри погиб в первые секунды боя. Он резко вскрикнул и схватился за грудь. Льюис метнулся к сержанту, но тут же ему в плечо угодила пуля, подбросив его в воздух. Он еще увидел, как вокруг воцаряется кромешный ад, увидел взирающие на него мертвые глаза Дэксберри, а потом, криком велев южновьетнамцам следовать его примеру, перевалился через борт катера, надеясь добраться до густых спасительных зарослей, покрывавших берега. Поверхность воды изрешетили пули, и он набрал полную грудь воздуха, стремясь нырнуть поглубже, однако сразу угодил в удушающие объятия водорослей и лиан. Его легкие уже готовы были лопнуть, а когда Льюис в конце концов выскочил на поверхность, его ждал вьетнамец, который стоял по грудь в воде, нацелив на него «Калашников». На губах вьетнамца играла ухмылка.
– Лай! Лай! – пролаял он и дернул стволом автомата, веля Льюису выбираться на берег. – Шевелись! Шевелись!
Глава 18
Следующие два месяца Кайл пускался на всевозможные ухищрения, добиваясь, чтобы его отправили в Сайгон.
– Тебе уже давали командировку в большой город, – кислым тоном заявил командир эскадрильи в ответ на вопрос Кайла, когда, черт возьми, ему поручат отвести машину на базу Тансонхат. – Если не перестанешь канючить, то в следующий раз увидишь Сайгон только в тот день, когда будешь покидать эту проклятую страну навсегда!
– Господи, забудь ты о ней! – раздраженно посоветовал Чак. – К твоим услугам красавицы всего Вьетнама, а ты хочешь усложнить себе жизнь, ухаживая за девственницей, которая к тому же отказывается встретиться с тобой наедине.
Кайл понимал, что это глупо, и все же желание отправиться в Сайгон и увидеть Чинь стало для него навязчивой идеей.
– А как насчет крошки, которая осталась дома? – осведомился Чак, когда они перевозили десантников в район, пользовавшийся славой «тихого».
Кайл усмехнулся:
– Крошка, которая осталась дома, – это блондинка ростом метр семьдесят пять, причем такая заводная, что у тебя от нее волосы встали бы дыбом!
Настала очередь Чака улыбаться.
– Похоже, она девица хоть куда, – сказал он и бросил «Хью» в крутое пике, готовясь к посадке.
– Это точно.
Голос Кайла был так тверд, что Чак вскинул брови. На его взгляд, Кайл обладал великим множеством достоинств, однако способность хранить супружескую верность среди них не значилась. Если он ошибся, значит, «блондинка ростом метр семьдесят пять» – действительно что-то особенное. Кайл менее всего годился на роль преданного супруга.
Несколько дней они выбрасывали десантников в «тихих» районах и после нескольких часов ожидания возвращались за ними.
– Это уже начинает надоедать, – сказал один из пилотов Кайлу, когда они, обливаясь потом под жарким солнцем, дожидались команды подняться в воздух.
Кайл был полностью с ним согласен. Скука ожидания по нескольку часов на поверку оказалась куда хуже будоражащей кровь встряски, которую испытываешь, летая в зоне боевых действий.
– Ты только взгляни сюда, – с омерзением сказал пилот, постукивая пальцем по журналу. – Антивоенная демонстрация у Белого дома. Почему бы этим придуркам не устроить демонстрацию против Хо Ши Мина? Какие они после этого американцы? Ты только взгляни на эту идиотскую фотографию! Ту, которую сняли в Англии. Подумать только – Англия! Что они могут понимать, эти тупые англичане?
Кайл с ленивым любопытством бросил взгляд на снимок. Группа протестантов окружила американское посольство на Гросвенор-сквер и отказалась разойтись мирно. Вспыхнула потасовка, и несколько участников демонстрации были арестованы. На фотографии был весьма живо запечатлен молодой человек с плакатом в руках. Полицейские запихивали его в патрульную машину.
– Ну-ка, дай посмотреть! – внезапно воскликнул Кайл, чувствуя, как разгорается его интерес. Он взял журнал и с отвращением присвистнул. – Нет, вы только поглядите! Этот болван – брат моей жены!
Чак, который до сих пор лежал в тени вертолета, прикрыв лицо книгой в бумажном переплете, отбросил ее и открыл один глаз.
– Шутишь? Этот парень с фотографии – действительно твой родственник?
– Какие уж тут шутки, – мрачно отозвался Кайл. – Господи! Если бы я мог выбирать, предпочел бы пристрелить этого придурка вместо вьетнамца! Ты видел, что написано на его плакате? «Да здравствует Хо Ши Мин»! Я был бы счастлив сбросить этого мерзавца в район боев, кишащий вьетконговцами, и посмотреть, захочется ли ему петь ту же песенку!