— В прошлом году она одолела Мак-Кинли, а это, между прочим, самая высокая вершина Северной Америки. Если ей Мак-Кинли по плечу, она легко справится с горой пониже. Ваша сестра отлично в этом разбирается и все умеет делать. Уверена, она не потеряется.
Эбби неопределенно хмыкнула, после чего призналась, что прочла письмо, адресованное сестре. Это известие не рассердило Тессу, а скорее озадачило:
— Как это может помочь?
Эбби решительно затушила сигарету и рассказала ей об убийстве Мари Гилмоут. В трубке потрясенно молчали, и Эбби тут же заполнила паузу:
— Поэтому я должна кое-что узнать. Вы были знакомы с Мари?
Трубка молчала.
— Тесса, вы меня слышите? — Эбби даже подумала, что их разъединили.
— Да, я здесь. Какой ужас, не могу поверить!
Эбби дала ей время прийти в себя, потом повторила вопрос.
— Никогда не слышала этого имени.
— Понятно. А что означает эта строчка о прошлом и о том, что из-за мерзавцев расстраиваться не стоит?
— Из-за „мерзавца“. В единственном числе. — Тесса вздохнула. — Речь шла о Питере Сантони. Он когда-то работал с Лизой. Они всегда недолюбливали друг друга, а сейчас она и вовсе терпеть его не может, когда узнала, что он в курсе ее судебного разбирательства.
— О каком судебном разбирательстве вы говорите?
— Лиза просила никому об этом не говорить. Черт! Наверное, лучше, чтобы вы это знали. С чего бы начать… В общем, шесть лет назад вашу сестру вызывали в окружной суд в связи с обвинениями преподавателя из ее университета по фамилии Кроу.
Ну кем была Лиза шесть лет назад! Ей было всего двадцать три, она работала над кандидатской диссертацией, которую собиралась защищать в Вашингтоне, но так и не защитила. А Кроу? Весьма уважаемый университетский преподаватель.
— В чем Лизу обвиняли?
— Преподаватель собирался получить в суде запретительное предписание.
Эбби смотрела на тлеющий в пепельнице окурок, не веря собственным ушам. Черт возьми!
— Чем все закончилось?
— Лиза проиграла дело. Согласно постановлению суда, она могла угодить в тюрьму, если подойдет к истцу ближе чем на сто метров.
— Что же такое Лиза натворила?
— Обвиняла Кроу в убийстве.
От потрясения Эбби не могла вымолвить ни слова. Тесса продолжила рассказ:
— А вот что произошло пятнадцать лет назад. Молодой человек по имени Джаред — фамилии не припомню — погиб во время экспедиции в горах. Это был блестящий юноша, один из тех гениев, которые в своих исследованиях на многие годы опережают других ученых. Но он погиб, не успев представить свою кандидатскую в диссертационный совет. Его работа бесследно исчезла. Джаред тогда дружил с Кроу, у них даже был общий руководитель. Лиза каким-то образом отыскала работу Джареда — она удивительно напоминала исследование Кроу, представленное совету сразу же после его гибели. А когда Лиза узнала, что эти двое были в горах вместе, она обвинила Кроу в убийстве и присвоении чужого научного труда.
Эбби выкурила уже пять сигарет. Она пребывала в состоянии шока от услышанного. Тесса сказала, что и Лиза, и Кроу были вынуждены уйти из университета.
— Кто еще об этом знает?
— Насколько мне известно, никто. Сантони иногда напоминал ей об этом, чтобы поиздеваться, — таким образом он ощущал себя сильнее.
Повесив трубку, Эбби заходила по комнате. Моук внимательно следил за ней своими голубыми глазами. Значит, Лиза солгала и ей, и матери. Ее вышвырнули из университета, а не предложили на Аляске работу, о которой она мечтала всю жизнь.
Она остановилась и посмотрела в окно на расстилавшуюся перед глазами снежную даль. И что теперь?
В варежках было тепло и уютно. Эбби подошла к Лизиному дому. Дорога перед домом была забита машинами, упиравшимися в высокие сугробы. Последним стоял черный „додж рэм“, отличавшийся от машины Джо только цветом. Между тонкими металлическими прутьями по всему периметру дома была натянута ярко-желтая лента, образовавшая нечто вроде забора. Эбби остановилась: ее смутила не хлипкая пластиковая ленточка, а повторяющиеся, как заклинание, слова: „не переступать полицейское заграждение не переступать полицейское заграждение не переступать…“
Перед ней возник юный полицейский Уэйдинг в надвинутой почти на глаза бобровой шапке. Эбби спросила его о Демарко, юноша побежал к дому. За Лизиным домом открывалась удивительная картина: сосны и ели убегали вдаль, на другой стороне сверкающего льдом озера возвышались молчаливые скалы. Понятно, почему Лиза купила этот дом: здесь ей не было тесно, на нее ничто не давило, она ощущала полную свободу, упивалась простором. Лизе всегда нужно было много места.
Она растерялась, увидев, что юноша вернулся с Кэлом.
— А где Демарко?
— Занята.
— Почему тебя пустили внутрь — ты же не полицейский!
— Я вхожу в состав следственной группы, но стараюсь не мешать полиции вести расследование на месте преступления.
— На месте преступления?! — Эбби встревожилась не на шутку.
Кэл несколько секунд внимательно на нее смотрел:
— Пожалуй, я введу тебя в курс дела, но только если ты согласишься что-нибудь со мной выпить.
— Это шантаж, — собравшись с духом, сказала она, — но меня это почему-то не удивляет.
— Можешь называть это каким угодно словом, но, уверяю тебя, от копов ты вряд ли что-нибудь узнаешь. По крайней мере, пока они не разберутся, в чем дело.
— Что ж, я согласна, если нет другого выхода, — сказала она торопливо, — но расплачиваешься ты.
— Я уже четыре года расплачиваюсь, — сказал он глухо.
Повисло молчание: Эбби не знала, как реагировать на его последние слова.
— Ты на машине? Или тебя подвезти?
Эбби посмотрела на часы — девять утра.
— Ты, кажется, предлагал не чашечку кофе.
— Можешь заказать себе бутылку виски — мне все равно. Так ты едешь или нет?
Эбби посмотрела на мальчишку-полицейского — тот, казалось, не обращал на них никакого внимания. На его лице блуждала безмятежная улыбка — он был поглощен созерцанием гор на противоположной стороне озера.
— Куда ты хочешь ехать?
— Открыто только одно место.
— Хорошо, — сказала она и глубоко вздохнула.
Долговязому парню, который их обслуживал в „Северном олене“, она упрямо заказала виски. Желательно из лучших и самых дорогих, вроде шотландских „Гленморанжа“ или „Макаллана“.
— А что-нибудь из дорогих американских сортов подойдет?
— Спасибо, конечно. И горячий шоколад, пожалуйста.
С кружкой горячего шоколада в руках она подошла к одному из кожаных кресел у камина. За столом у стены завтракали двое парней в рабочих рубашках и джинсах. Они подняли голову, собираясь поздороваться, но, увидев сначала Эбби, потом Кэла, застыли.
Ее щеки запылали, но она не отвела взгляд, а зло посмотрела на них, поняв, о чем они подумали. Они тут же опустили глаза.
Она села в кресло, красная от возмущения, и принялась сосредоточенно добавлять сливки в шоколад.
— Послушай, Эбби, — Кэл нагнулся к ней, обхватив обеими руками свою кружку с кофе. — Я бы очень хотел поговорить с тобой о Лизиной страховке…
— Она никого не обманывает, Кэл, — устало повторила Эбби. — Лиза может поступать неразумно, но она не злой человек и не стала бы ставить людей под удар.
— Да, но когда она ее брала…
— Бога ради, — она протестующе подняла руку, — не желаю слышать твои обвинения. Я хочу знать, что там происходит.