С точки зрения международного права наша позиция была безупречной. СССР выступал за скорейшее предоставление независимости Намибии без всяких условий, считал неправомерным увязывать это с вопросом о пребывании кубинских войск в Анголе, оказывал всестороннюю помощь СВАПО. Мы отвергали, как и подавляющее большинство государств мира, апартеид в ЮАР и помогали в течение десятилетий АНК, в том числе оружием и подготовкой бойцов. Решения Организации Объединенных Наций не только не препятствовали, но, наоборот, поощряли нас в этом, ибо призывали противодействовать расистскому режиму внутри ЮАР и ее агрессивному курсу вовне. С юаровцами не поддерживались никакие контакты, достойные упоминания. Эмбарго на все отношения с нею мы ввели еще в 1960 году, не дожидаясь решения ООН, последовавшего через два года. Мы поставляли значительное количество вооружений, в том числе тяжелого, Анголе. Там у нас находились тысячи советников, прежде всего военных. В несколько меньшей степени это касалось Эфиопии и в еще меньшей — некоторых других африканских государств. Но общий итог военного присутствия был впечатляющий.
Мы также помогали Кубе, в том числе материально, исполнять свой «интернациональный долг». Сами мы, слава Богу, не воевали и человеческих потерь, сопоставимых с тем, что происходило в Афганистане, не несли.
Пропагандистский набор у нас был неплохим: Почему американские войска в Южной Корее могут находиться, а кубинские в Анголе нет? Нельзя ставить на одну доску агрессора — ЮАР и его жертву — Анголу.
Главный упрек, который можно было бы адресовать нашей политике, помимо ее идеологизированности, состоит в том, что поначалу она колебалась между военным решением конфликта (и то лишь его части, касавшейся внутренней обстановки в Анголе) и мирным урегулированием. Причин тому было несколько. Об общем настрое на конфронтацию не говорю, хотя он имел значение, близкое к решающему. Среди местных же факторов на первый план выдвигалась политика ЮАР. Десятилетиями она стояла на своем, не только не уступая, но и пытаясь завоевать новые позиции. Не было видно силы, которая смогла бы изменить ситуацию. Решения мирового сообщества ЮАР ни в грош не ставила, бойкоты и запреты обходила. В главном же своем «аргументе» — вооруженной силе — она была на голову выше. С какой стати правящей Национальной партии было отказываться от лозунга «не допустим красного флага в Виндхуке»? И зачем терять внешнего врага, жупел которого использовался (может быть, в первую очередь), чтобы не делиться властью внутри страны, защищать свои внутренние порядки — апартеид на далеко отодвинутых рубежах?[9] Всеми своими действиями ЮАР показывала: здесь в Намибии — а заодно и в Анголе — мы надолго, если не навсегда.
Ну, а что же отношения с США? Наши специалисты были убеждены, что американцы явно на стороне ЮАР[10], хотя и камуфлируют это. Официальная же советская пропаганда вообще клеймила ЮАР как союзницу американского империализма. Обязательные экономические санкции, которые мог ввести только Совет Безопасности ООН, американцы не пропускали, пользуясь своим правом вето, а те, к которым призывала Генеральная ассамблея ООН, они могли и не вводить. В ходу был тезис о «конструктивном воздействии» на ЮАР, изобретенный, кажется, М. Тэтчер. Мол, нельзя подвергать страну полному остракизму, иначе ее руководители, упрямые буры, совсем ожесточатся. (Как это, к слову, расходится с нынешней позицией англосаксов по Ираку!). Правда, с 1977 года действовал запрет на поставки вооружений, но и он обходился. А как было расценивать тот факт, что и США, и расистская ЮАР на протяжении многих лет имели одного и того же клиента — Савимби, воевавшего против Луанды? Порой они словно соревновались, кто эффективнее помогает УНИТА. И как объяснить, что только эти две страны среди всего международного сообщества, опять же вместе, не признавали правительство Народной Республики Ангола?
С нюансами в отношениях США — ЮАР мы познакомились позже, по мере погружения в эту материю[11]. В любом случае, дело до серьезной ссоры с ЮАР у американцев никогда не доходило. Схематически противостояние выглядело так: ЮАР — США — Запад, с одной стороны, прогрессивная Африка — Куба — СССР, — с другой. Да и контактов с США по африканским делам у нас до перестройки было немного, к некоторым же проблемам американцы просто старались нас не подпускать.
9
Официальная пропаганда ЮАР усиленно эксплуатировала версию, согласно которой антиапартеидные выступления внутри и вне страны направлялись «рукой Москвы», поставившей своей целью завладеть богатствами Южно-Африканской Республики (гак называемый «total Onslaught» — «Тотальный натиск»).
11
Кстати, юаровцы всячески старались выпятить свои противоречия с США. Когда они наладили контакты с кубинцами, то говорили им (и другим в их присутствии): единственное, мол, что есть общего у ЮАР с Кубой — это плохие отношения с США.