– А вот что вы скажете, хай-джентри, на то, что бы оказаться по ту сторону пустыни к исходу недели? – Хитрый мастер торговаться перешел наконец к главному, серьезному предложению, выгодно представлявшему его услуги на фоне прочих вариантов. – На трех пескобуерах, с любым количеством багажа, с теплыми ночевками и днями на прохладе, в тени парусов!
Да, песчаный лис умел показать товар лицом. Ветер словно уже засвистал в снастях, готовясь нечувствительно выдуть из моего кошелька изрядную долю золота.
Сколько же запросит пройдоха-пескоброд за такое удовольствие взамен тягот пути? Небось в тысячу звонких монет дело обойдется, не меньше…
– И все это… – Блоссом выдержал поистине драматическую паузу. – За триста пятьдесят золотых!!!
Аж поперхнувшись от несоответствия запрошенной суммы ожидаемой, я кое-как залил услышанное длинным глотком горьковатого питья и неожиданно для самого себя брякнул:
– Двести пятьдесят!
Для некоторых эти слова оказались еще большей неожиданностью. Жены чуть не подпрыгнули, причем Келла от удивления даже рот приоткрыла, а Хирра, наоборот, рефлекторно поджала губы. Препираться из-за суммы недельных мелких расходов, карманных, по сути, денег обе посчитали совершенно недостойным. Только разглядев, как довольно заулыбался трактирщик, который чутко прислушивался к разговору, эльфочки поняли, что в местной игре я сделал правильный ход.
Не торговаться – партнеру уважение не оказать. Да и себя пентюхом несерьезным выставить, транжирой, цену деньгам не знающим. С таким какое может быть обхождение, кроме пренебрежительного!
– Триста тридцать, – вступил в игру санд-шкипер. – Пенька нынче дорога…
– Двести семьдесят, – подхватил я подачу. – За такие деньги снасть из шелка кара-арахн взять можно, уважаемый!
– Триста двадцать! – Полмачты довольно улыбнулся, встретив достойного соперника. – Камень на плато грунтозацепы ест, что твой «ведьмин самогон», а кузнецы в Хисахе дороги.
– Двести восемьдесят! – Главное, поддаваться надо не больше, чем партнер, чтобы приличия соблюсти. – У ювелиров, что ли, их заказываешь, из чистого золота?!
Ясно, что сойдемся на трех сотнях, но цену пришлось сбавлять шаг за шагом – сначала по десяти, потом по пяти, по трем, наконец, по золотому. Попутно рассмотрели все стати трудного пескобродского ремесла и чуть ли не весь буер от осей до клотика оценили заново, едва ли не по щепочке перебрав.
Присутствующие заслушались, как пиесой какой в Хтангском Академическом балагане. Из той же «Халедаты», к примеру, повествующей о жизни легендарного, хотя и вполне исторического основателя Султаната Хисахского, принца Халеда…
Наконец прозвучало сакраментальное число «триста», и мы с санд-шкипером торжественно ударили по рукам. Заробевший трактирщик разбил сделку, став свидетелем ее заключения, и получил с каждого из нас свой золотой.
– Пятьдесят сейчас, сто при отправке, остальное по прибытии, как… – Внезапно Блоссом поперхнулся и застрял на середине фразы, распахнутыми глазами глядя на подходящую Пемси, пропустившую весь торг. Если Келла ошарашила Полмачты, словно хороший апперкот, то ее унтер-бандерша добила бравого шкипера, подобно удару кувалды. Или, учитывая общий стиль и пропорции пышечки, подобно сковородке в физиономию. Блоссом явственно зашатался, а звон в его ушах, по-видимому, услышали все присутствующие.
Сама же виновница если и заметила произведенный эффект, то особого вида не подала. Только носик-пуговка смешно наморщился, когда она смерила взглядом шесть с четвертью футов бывалого пескоброда. Большим тот не удостоился. Не обращая далее внимания на столь достойный объект, куколка хлопнула ресницами, крутанула округлым задиком и уставилась на меня преданным взглядом.
– …Хасира покажется, – с натугой выдавил бывалый пескоброд окончание своего предложения.
– Не сомневаюсь, что мы увидим столицу Хисаха в срок, если за дело берется такой бывалый капитан пустыни, – попыталась Хирра сгладить неловкость витиеватым комплиментом в адрес замешкавшегося санд-шкипера.
– Песчаный шкипер, хай-мэм, – поправил тот ее неожиданно сухо, быстро оглянувшись по сторонам. – А то, что вы изволили сказать, за Ветровой Стеной лучше не повторять вслух. Да и здесь не стоит…
– Простите, отчего же? – удивилась моя высокородная.
– Не та Капитан сила, о которой под дурной ветер говорят. – Блоссом небрежно обмахнулся охранительным жестом, явно приходя в себя. – Да и народ не поймет. Людские разговоры дурней дурного ветра…
С этим не согласиться было нельзя. Хорошо, что трактирщик уже отошел, удовлетворенный комиссионными и самим ходом совершенной при нем сделки. Лишний свидетель неудачной оговорке старшей жены, слабине бывалого пескоброда и чрезмерному, на мой вкус, небрежению его вниманием со стороны компаньонки младшей жены был совершенно не нужен.
Особенно если учесть, что лично мне ее совершенно излишнее внимание было абсолютно не в радость…
Свое смущение я попытался прикрыть, одним махом добив стакан кофе, решительно встав и заявив не терпящим возражений тоном:
– Стало быть, с утра мы с санд-шкипером к буерам, а вы втроем – на таможню, за багажом, – суровая отповедь отчего-то получилась адресованной женам, но те приняли ее без возражений и обид. – А сегодня тут делать больше нечего… Эй, трактирщик!
Трактирщик немедленно образовался в поле зрения, все еще со слегка одуревшей физиономией и написанной на ней готовностью исполнить любую прихоть высокородных клиентов.
– Номера есть?
В ответ он закивал, от торопливости сбившись с дыхания.
– Тогда нам с женами лучший! – Тут на глаза мне попалась просительно глядящая Пемси. – А для компаньонки…
– Ой, да я в кресле у вас как-нибудь! – затараторила, перебивая меня, пышечка, опасаясь, видимо, остаться на ночь одна в чужом месте. – В ногах на одеяле… У двери на коврике…
– Кушетку ей, в общем, поставь, – махнул я рукой на ее жалобную настойчивость. – Ужин в комнаты подашь да пришли прежде кого-нибудь с меню, чтобы лишнего не таскать.
На этом, собственно, и завершилось пребывание в общем зале «Песчаной Акулы». Эльфочки успели прикончить сбои порции прохладительного, Пемси разом выхлебала здоровенный хайболл, восполняя потерю жидкости по местной жаре, а мы с Блоссомом давно уже были на ногах. Еще раз пожали друг другу руки, условившись встретиться с утра, и разошлись – мы наверх, а он наружу, под незаметно потемневшее вечернее небо.
Одно только напоследок что я, что санд-шкипер сделали одинаково, не сговариваясь – уже не в счет заказа бросили на поднос по серебряной унции «на лед». Измененная холодом вода здесь, в опасной близости пустыни, встает дороговато даже при наличии в хозяйстве трансмутатора и морозомета.
Утро в понимании пескобродов начиналось еще перед рассветом. В пустыне лучше двигаться до полудня, покуда нет особого жара, и перед закатом, когда подступающая ночь приводит с собой ветер. А в середине дня и ночью, пока пески сковывает нестерпимый жар или леденящий холод, необходимо устраивать привалы.
Из уважения к высокородности – если не моей, так жен – Полмачты Блоссом заявился на полчаса позже. По счастью, Келла еще с вечера рассказала мне о здешних обычаях, и санд-шкипера я встретил внизу, в пустующем по раннему времени зале. У стойки, с парой бокалов того же кофе, что и вчера.
Нельзя сказать, что бодрящий напиток оказался некстати. Наоборот, продрал мозги поутру не хуже, чем охладил разгоряченную голову жарким вечером, да к тому же позволил до отбытия перемочься без завтрака. Не люблю набивать брюхо перед решающим моментом – с фронта такая привычка. Лучше потом, когда станет ясно, что жив и в кишках лишних прорех не прибавилось. По нынешним временам никакого смысла, а пересилить себя не могу.
Идти до места оказалось всего ничего. Фрахтовая располагалась точно посередине узкого города, вытянувшегося от алхимпромзоны до Дровяной горы.