21 июля 1921 года Александр Павлович Кутепов пригласил на секретное совещание всех назначенных руководителей колонн, а также начальника Кавалерийской дивизии Ивана Гавриловича Барбовича и начальника Сергиевского артиллерийского училища генерал- майора Николая Андреевича Казмина, чье училище располагалось в непосредственной близости к сенегальскому гарнизону, для согласования действий всех составных частей готовящегося похода. Однако Истории было угодно, чтобы этот великий план не состоялся. К концу лета 1921 года, переговоры, проводимые «Русским Советом» при участии Врангеля с парламентами Сербии и Болгарии, принесли неожиданно положительные результаты. В письмах к болгарскому царю Борису и сербскому королевичу Александру, подписанных Главнокомандующим и переданных им через посредство генерала Шатилова, тот просил балканских монархов о незамедлительном принятии «русских патриотов, взоры и сердца которых направились на братские народы и на их Державных вождей».[30]
Сравнительно успешно прошла дипломатическая миссия Русской армии в столицах двух балканских государств. В ходе переговоров отличился начальник штаба Главнокомандующего генерал-от-кавалерии Павел Николаевич Шатилов, которому на переговорах поручалось предоставить монархам любые дополнительные сведения о состоянии армий, в случае их заинтересованности.
На фоне этого успешного переговорного процесса, сам вопрос о вооруженном захвате Константинополя, как формы протеста против бесчеловечных условий содержания русских войск, отошел на второй план и растворился в вихре иных событий.
Прибытие в Белград генерала Шатилова и казачьих атаманов Африкана Петровича Богаевского и Вячеслава Григорьевича Науменко, имело главной своей целью наладить отношения с председателем правительства королевства СХС Николой Пашичем. Предполагалось, что через него будет передано письмо, адресованное Врангелем югославскому королевичу- регенту. Далее Шатилову предписывалось нанести визиты всем министрам королевства и встретиться со всеми представителями сколь бы то значимых политических партий. Вместе с императорским посланником В.Н. Штрандтманом, Шатилов принялся наносить визиты в министерства королевства. Очень скоро оказалось, что окончательное решение по принятию партии русских эмигрантов в стране все равно остается за председателем правительства Пашичем. Прибывшие вместе с Шатиловым генералы А.С. Хрипунов и Н.Н. Львов, занялись подготовкой сербского общественного мнения, организовав курс публичных лекций, рассчитанный на широкий круг слушателей о положении Русской армии в галлиполийских лагерях. Генерал Шатилов также присутствовал на этих лекциях и выступал с докладами о положении армии и усилиях союзников по ее распылению. В своих выступлениях Шатилов особо подчеркивал необходимость сохранения армии в качестве боевого резерва, что представлялось возможным осуществить лишь в славянских странах. Участвовавший в этих лекциях атаман Богаевский приковал внимание слушателей своими живыми рассказами о бедственном положении казаков, в котором те вынужденно прибывают на Лемносе. Наконец, представители Русской армии смогли встретиться с председателем Скупщины, на встречу с которым, помимо Шатилова, отправились оба атамана, а также Львов и Хрипунов. Шатилов вручил главе парламента обращение Главнокомандующего к Скупщине и кратко обрисовал создавшееся положение вокруг Русской армии. Председатель, отвечавший Шатилову по-сербски, выразил полное понимание и сочувствие русским людям и не преминул заметить, что окончательное решение по вопросу размещения русских воинских частей все же остается в ведении всесильного Пашича. Шатилов и атаманы просили председателя парламента обсудить эти вопросы с Пашичем, но тот отделался уклончивым ответом и поспешил попрощаться с русской делегацией. Шатилов направил Пашичу просьбу о назначении ему часа приема с приложенным письмом барона Врангеля королевичу Александру, однако председатель правительства не торопился отвечать врангелевскому посланнику. Шатилов нервничал, прося императорского посланника Василия Николаевича Штрандтмана написать еще одно письмо и лично доставить его в секретариат Пашича. Письмо дошло по назначению, и Пашич неожиданно скоро отвечал на него, что примет генерала в помещении своего служебного кабинета, расположенного в коридорах Министерства иностранных дел. «Это был глубокий старик, небольшого роста, довольно плотный, с серой бородой и с добрыми, потухшими глазами… Мы разговаривали на русском языке, который Пашич понимал совсем хорошо, и на котором понятно изъяснялся… Я просил Пашича дать мне определенный ответ. Пашич этого сделать не хотел и лишь обещал сделать все возможное, чтобы оказать нам помощь в тяжелое для нас время. Однако я к нему так пристал, что он должен был дать мне обещание в ближайшее же заседание Совета министров провести вопрос о принятии на работы первой партии наших контингентов в числе 5 тысяч человек».[31]
30
Шатилов П.Н. «Расселение армии по Балканским странам» // Сборник «Русская армия в изгнании», М., Центрполиграф, 2003. С. 78.