Воевали русские наемники в тяжелых условиях. Об этом свидетельствует тот факт, что мастерская по ремонту орудий и стрелкового оружия была создана лишь в мае этого года, до этого оружие ремонтировали своими силами или воевали с неисправными стволами[227].
Несмотря на это, русские тогда в основном старались поддерживать хорошее отношение к китайскому населению. Об этом свидетельствует старейшина деревни Тацоцин Чжан Сечин в донесении от 5 марта: «Командир 2-го Конного полка 65-й дивизии с полком стоял 5 дней в деревне. Видя дисциплинированных солдат, население их хвалит и очень жалеет, что не может дать подарков, а потому и сообщает, что они вели себя хорошо»[228].
Остаток 1926 г. стал временем зенита славы как Русской группы, так и Чжан Цзолина с Чжан Цзучаном. Фын, войска которого были разбиты русскими, исчез с политического горизонта Китая на целый год. Добить его помешали разногласия между союзниками-маршалами и недостаток финансов[229]. Тем не менее Северная коалиция еще больше упрочила свое влияние в Китае. У Пэйфу окончательно утратил свое былое влияние.
Перемирие (май 1926 г. – февраль 1927 г.). Дело Малакена и Карлова
В начале мая боевые действия на фронте практически прекратились. Журналист Ильин в конце июля пишет: «Сейчас на фронте – затишье. В районе Нанькоуского прохода, дальше в горах, среди густо нагроможденных скал и сопок, занимают позиции армии Чжан Цзолина и У Пэйфу. В резерве – русские. В критические моменты прорывов положение спасают «ломозы». Так было и в последний раз, когда на левом фланге часть войск У Пэйфу, ранее служившая у Фына, снова перешла к нему. Тогда двинулись «ломозы» и положение было восстановлено. В этом месте фронта идет редкая перестрелка, курсирует по железнодорожной линии, идущей на Калган, русский броневик, обстреливая расположение неприятеля. Войска Фына сильно окопались в этом месте, создав линию укрепленных позиций»[230].
Для русских, большая часть которых была отведена с фронта, перемирие означало не только прекращение потерь, но и снижение жалованья, которое им стали выдавать по ставкам мирного времени[231].
В это время, в связи с отсутствием Нечаева, находившегося около месяца при смерти, старшие русские офицеры решили поделить власть. «К Нечаеву никого не пускали. Ранение <…> не прошло для него даром. Одна нога поправилась быстро, но другая, в которой была перебита кость, не поправлялась. В здоровом организме дело кончилось бы пустяком, но у Нечаева все пропитано водкой, и поэтому дело затянулось. Появилось омертвение пальцев и кончилось дело тем, что ему отняли ногу до колена, но и то запоздали, так как после операции он был на пороге смерти»[232]. Но не вражеские пули и снаряды, а действия своих же русских едва не свели Нечаева в могилу. Стоило ему лечь в госпиталь, как его противники решили устранить с командных постов его соратников, что едва не привело к расформированию русских частей в китайской армии. По словам Тихобразова, «известие о «перевороте» в дивизии довело несчастного Нечаева до удара и частичного паралича»[233].
Еще не был взят Пекин, но, пока русские истекали кровью в неравной и героической борьбе, в Цинанфу, в ставке Чжан Цзучана, произошли события, которые самым пагубным образом отразились на судьбе наемников. В это время его советник, Меркулов, решил стать на место Нечаева, воспользовавшись беспомощным состоянием Константина Петровича[234]. Меркулов был подобен ничтожному шакалу. Он, когда «лев был в силе», мог только выть на него издали, но, когда тот был при смерти, решил его загрызть. В мирной обстановке интриги между русскими выплеснулись наружу. Возможно, что они разжигались чекистами для уничтожения Русского отряда.
Уже во второй половине 1925 г. русские офицеры отмечали интриги в своей среде. Так, Стеклов в конце декабря того же года с горечью пишет: «И меня старались сделать большевиком. Кто же? Свои офицеры, Нечаев, которому я как никто был предан. Здесь определенно вырисовывается работа «кирилловцев»[235]. Красные же, учтя момент, использовали их, чтобы разваливать нас. Как мало стойких убежденных людей, когда собственное «я» полностью отсутствует и слабо вырисовывается в винных парах. Вот наша жалкая действительность да плюс к этому большие потери»[236]. Интересно заметить, что до 90 процентов личных документов одного из главных действующих с весны 1926 г. в этих интригах лиц, Тихобразова, посвящено именно этому печальному явлению[237]. Он так говорил об интригах в борьбе за власть и должности: «Вопрос стоит очень просто: мы боремся за возможность лучшего существования, кто нам в этом мешает, с тем будем вести борьбу»[238].