Белоглазая
Ночью белой белоглаза
Ходит по дворам зараза,
Алчет жажду утолить,
Свежей кровушки попить...
Случилась сия история в прошлом веке, еще при царском режиме. В стольном городе Петербурге жил купец средней руки Василий Скородумов. Дела свои вел широко и безбоязненно. Шелка, парчу, ткани атласные, меха собольи выгодно продавал и до такой степени обогатился, что из маленькой лавочки крупный торговый магазин отстроил. Не знал бедности и голода Василий. Богат был и счастлив обилием. Каждый раз, как по городу шел, сверкал перстнями златыми, богатым кафтаном щеголял, красные сапоги молодецкой удалью по щебенке выстукивали. Люди, завидев богача, шапки снимали, всякая собака ему кланялась, каждая нищенка копеечку малую просила, а вот давал Вася убогим неохотно. Только картуз свой залихватски заламывал, плевал в сторону да шел себе дальше.
В семейной жизни у молодого купца не все так ладно было. Рано женился Скородумов, по совету отца покойного. Жена красивой оказалась, но не любой. Не милой. Жила благоверная, будто домашняя зверушка в клетке позолоченной, мужа во всем слушалась, но слов добрых редко услышать от суженого удавалось. Годика три Васька с жинкой потешился, ребеночка настругал, а вот далее вся любовь и закончилась. Грусть-тоска стала одолевать человека, пустился он во всякие блуды да нетрезвые приключения. По кабакам да трактирам ошивался, горькую хлестал, аки последний извозчик, несколько раз бит был, да без кошеля и штанов домой ворочался. После этого пыл поумерил, но стал в веселые дома захаживать, паскудных женщин в постелях валять. Все одно -- душа не успокаивалась! Трепетала душенька, словно сирая подбитая птица, не зная, чего ей надобно. Ну и надумал купец найтить себе постоянную полюбовницу. Такую милую кралю, чтобы тихо, незаметно на стороне навещать и получать известные телесные удовольствия.
Удивительно, но мечта Васькина, не сразу, но осуществилась. Нет, не в кабаках и домах веселых нашел себе полюбовницу молодец. А в иных местах. В то время, года Алексашки бородатого, стали появляться всякие тайные общества да заговорщицкие кружки. Сброд да пена с кружки пивной, отстой помоечный! Нигилисты худые, ботаники драные да немецкие беспредельники. С последними, правда, Скородумов знаться вовсе не желал. У них одни мысли были: бомбы зажигательные мастерить да метать в царя-батюшку! Террором лютым хотели себе путь к свободе проложить. Только вместо воли они все, беспардонные уголовники, быстро в каталажку отправлялись да в Сибирь-матушку. Лес валить и русские города новые строить.
А еще были философские общества. Там разные болтуны собирались, приходили пииты доморощенные, важные очкастые профессора, дамы светские. И красиво у них казалось, светло и благостно! Рифмы витиеватые да свечи фигурные, музыка нервной скрипочки, фужеры хрустальные; женская ножка, случайно обнаженная под кринолином. Вот на такое козье копытце наш милок и попался!
С задорной ноздреватой барышней познакомился и быстро в доверие, шалопут, втерся. Барыня Светланой представилась, сказала, что вдовая, и что от скуки на вечера эти философские ходит.
-- А, может быть, нам вместе где-нибудь поскучать? -- спросил ухажер.
-- Отчего же скучать? В вашем обществе, надеюсь, не скучно будет!
Васька весь загорелся, завелся, словно волчок детский. И не остановишь! Красивая женщина. Светленькая, в теле ухватистая, есть за что в темноте потискать. Глаза волшебные, губки красны, зубы молодые и здоровые. Без всякого изъяна. Так уж эти зубки белоснежные барыня всякий раз, как смеялась показывала, что именно их Василий больше всего запомнил.
-- А не прогуляться ли нам по Невской першпективе? Сейчас стоят чудные белоглазые ночи!
-- Ночи-то белоглазые, только ваши, сударь, глаза, напротив, черны, аки темницы! Ой, погубите, вы меня!
Случайный роман со Светланой развивался стремительно. Не прошло и недели, как Василий очутился в постели с этой блудливой женщиной. Было все и сразу же: страстные поцелуи, ласки нежные, и открыла барыня ему свое естество девичье, бесстыдница!
Разомлел Василий, рассиропился, словно медку запретного испил, так ему свой тайный блуд понравился.
Но одно обстоятельство встречи любовной заставило призадуматься. Посреди ночи белоглазой, когда молодые лежали обессилены, в комнату вошла старуха какая-то, держа зажженную свечу в худой костлявой руке. Зачем свечка-то? На улице светло! Так всегда в июне бывает.
Василий сквозь щелки глаз приоткрытых рассмотрел эту старую женщину. И не понравилась она, оттолкнула. Вся сморщенная, нос загогулиной, лицо дряблое, и разит воздухом препротивно. Нагнулась безобразина и что-то губами сизыми прошептала. Васька не понял слов, но даже не привстал с постели, белой женской грудью придавленный. Рукой лишь вяло махнул, отгоняя морок, сон непонятный. И сразу же исчезла старуха.