-- Сладенькой, да жжется! Небось, в церкву днем заходил, окаянный! Я аж язык себе опалила!
-- Ну, с этим делом я подмогу, ну-кась...
Нагнулась старая кошелка прямо к лицу Васьки. А он чуть от смрада зловонного не задохнулся, так пахла женщина неприятно. А карга свечу жаркую еще ближе поднесла, да как дунет изо всех сил на дрожащее пламя. Огонь быстрым мотыльком спорхнул на лицо парня, и занялись щеки красными горячими язычками. Закричал купец бешено, вскочил да выбежал вон из комнаты, по щекам себя хлопая.
-- Куда-ж ты собрался? Не уйдешь, сладенькой! -- закряхтела вслед старая.
А Васька вслепую бежит в ванную комнату, лицо жаром пылает, горит. Чует Скородумов, что уже кожа пузырями полезла, и запахло плотью паленой. На ощупь кран холодный открыл, крича бессвязно. Ладонями быстро водицу начерпал и погасил пламя адское. В зеркало посмотрел и порадовался, что цело лицо осталось. Ожогов нет, лишь усы малость опалил.
Понял Василий, что в доме этом сила нечистая обретается, и бежать надобно без оглядки. Но как уйти? Одежда вся в комнате полюбовницы осталась. А там ведьма злобная, наверняка, его, касатика, поджидает.
Вышел из ванны осторожно. Коридор темный, неприветливый. Скребется кто-то. Шаг шагнул, таракан пробежал и на ногу босую щекотливыми ножками прыгнул. Дернулся Вася, коленом о косяк приложился. С ветхого потолка штукатурка посыпалась, но купец переждал чуть-чуть и дальше пошел по мрачному коридору. В комнату попал какую-то, взглянул и едва ума навек не лишился.
Сидит что-то черное, разлапистое и мохнатое, словно паук. Большой, кряжистый и лохматый. Сидит, лапами перебирает, смотрит глазами фасеточными и гнетет. На душе темно и пусто становится, руки и ноги немеют. А чудище в передних лапах большой клубок черных ниток держит и потихоньку наматывает. Заметил Скородумов, что нить темная прямо к нему, несчастному, тянется. Душу изнутри рвет и силы вытягивает. Вот уже и на ногах не стоит человек, медленно оседает. На колени упал, а нить все тянется, тянется... Лег на пол Василий, скрючился. А нить все дальше бежит, душевные силы исподтишка выматывая...
Все, конец, думал Вася. И вдруг порхнул из открытой форточки маленький серый воробушек. Чирикнул, подскочил и нитку клювиком перебил-перерезал. Василий сразу облегчение почувствовал, встал, а черный паук встрепенулся, поднялся и в старуху волшебным образом обратился. Схватила ведьма тяжелую кочергу, заворчала да стукнула птичку малую. Только перышки вверх полетели...
Скородумов не стал ждать, чем тут дело закончится. Потащился быстрее прочь, настолько быстро, сколько сил оставалось. На грязном полу заплеванном увидел портки чьи-то драные, не думая, сгреб в охапку, да быстрее из проклятого дома сгинул.
Вот позор-то какой! Он, купец именитый, Василий Скородумов, бежит ночью белоглазой по городу многолюдному в одних драных подштанниках! С опаленными усами и лицом, сажей перепачканным. Только пятки сверкают босые.
Весь стольный город узрел невиданное позорище! И всяк прохожий над непутевым любовником потешался! Дворник пыльной метлой чуть ли не тыкал, городовой усмехался, и даже самый грязный мальчонка пальцем худым показывал на эдакое пьяное чудо.
Лишь у самого своего дома остановился Васенька. Запыхался. И обалдел. Стоит прямо у дверей парадных тот самый убогий, что вчерась ему у храма Божьего повстречался. Глаза голубые, цвета небесного. Стоит бледный, мертвенный, как сама смерть.
-- Говорил тебе, Васенька, не ходи!
И слеза малая упала из глаз убогого. Присмотрелся Скородумов и увидел, что с левой руки человека кровь течет, а сквозь рубище проступает рана глубокая. Побили нищего, как того воробушка. Обидели божьего человека!
Безликой тенью прокрался Василий в дом свой, аки вор, пока супружница на перинах почивала. Повезло ему, изменщику, жена не проснулась и ничего не приметила. Как был купец голый, так сразу в холодную купель и залез. Подогреть-то не успели. Служка беленькой учтиво поднес. А Скородумов зубами стучит, рюмка в руках трясется. В душе мрак холодный и черные мысли кружатся.
Через пару часов вновь пришла маменька. Ибо сердце материнское завсегда беду сыновнюю чует.
-- Здравствуй, Васенька!
-- Здравствуйте...
-- Намедни беда со мной приключилась. Прям, наваждение какое... Хотела принесть тебе водицы святой с храма Божьего, да какая-то кошка приблудная в дом заскочила. Махнула хвостом, бутыль разбила, тварь окаянная. Пошла вновь в церкву, -- птица черная налетела. Кружит и кричит, крыльями машет. Пройти не дает. Не к добру это...
А Вася молчал, ибо даже не знал, что и ответить. Перед ним лицо маменьки родной плыло, как в тумане северном, словно мираж в мутной водице невской.