Я напомнила отцу, что старуха, должно быть, подслушала о наших планах и узнала название монастыря.
Тот кивнул:
- Она вовсе не плохая женщина, но очень слабая. Люди принца ни перед чем не остановятся в своем стремлении найти нас, включая и запугивание старухи мечом, чтобы развязать ей язык.
- Что будет, если они поймают нас? - Осмелилась спросить я.
Отец поморщился, будто сама мысль об этом была ему невыносима.
- Я умру, защищая тебя, дочка.
- Но им не удастся поймать нас, - заявила я. - Юноша их перегонит.
- Не слишком ли велика твоя вера в его способности? - сказал отец и, выглянув наружу, заявил: - Хотя я не считаю, что его быстрые ноги помогут нам спастись, мы все еще можем рассчитывать на это благодаря его смекалке.
- Что ты имеешь в виду?
- Посмотри сама.
Я выглянула через щелочку в промасленной ткани и удивленно вскрикнула, поняв, что мы остановились под арочным мостом. Глубокие тени, отбрасываемые зеленой листвой деревьев, скрывали нас от посторонних глаз в сгущающихся сумерках.
- Мы под мос…
- Тихо! - приказал отец. - Слушай.
Мгновения спустя наш слух уловил топот подкованных конских копыт, галопом проносящихся по мосту. Наши преследователи устремлялись вперед. Стук копыт по деревянным доскам все не прекращался, словно над нашими головами проносилось целое обезумевшее стадо.
Я насчитала три или четыре лошади. Ездоки кричали и били их пятками в бока. Теперь мне открылся смысл старинной японской пословицы, гласившей, что все мосты в этой стране изогнутые, потому что демоны могут перемещаться только прямолинейно.
Демоны, подобные преследующим нас мужчинам.
Отец продолжал сжимать меня в объятиях, и я сидела не шелохнувшись. Мир вокруг погрузился в безмолвие. В кольце рук отца я ощущала себя в полной безопасности, уверенная, что он приведет нас в безопасное место.
Но события последних двадцати четырех часов давили на меня тяжелым грузом. Опасность миновала, пусть и на короткое время. Я расслабилась, позволила своему утомленному телу на минуту-другую провалиться в сон, но отдохновения не почувствовала, так как в дальнем уголке сознания притаился не дававший мне покоя вопрос о том, почему эти люди преследовали нас. Почему?
Чего не рассказал мне отец?
Глава 2
Тихий звук дыхания был едва слышен в ночном воздухе, аромат запретной любви смешивался со своенравным легким ветерком, а удушающая жара покрывала потом извивающиеся на пике страсти тела любовников под москитной сеткой. Все это подействовало на меня как чувственное заклинание, когда мы вернулись обратно в Киото.
Крупные круглые капли дождя падали на покрытые серой черепицей крыши домов, а по дороге ползали гусеницы. То была ночь, полная страхов, но также и волшебства.
Волшебства из сказки, которой еще только предстояло быть рассказанной.
Но прежде…
- Опасность для нас еще не миновала, Кэтлин.
- Я знаю, отец.
- Ты всегда доверяла мне, дочь моя.
- Да, отец.
- Веришь ли ты, что, что бы я ни делал, я делаю это из любви к тебе?
- Да.
- Даже если я отвезу тебя в такое место, которое может показаться непривычным для молодой девушки?
- Да. - Я прижала руку к груди, словно стараясь успокоить неистово колотящееся сердце. Я чувствовала, что со мной вот-вот должно произойти что-то удивительное и необычное. Загадка, но какая?
- Я много размышлял, дочь моя, и задавал вопросы. Ни за что на свете я не допущу, чтобы тебе причинили зло, но сейчас я стою на пороге принятия самого трудного в своей жизни решения.
- Какого решения?
- Где нам спрятаться. Ни одно место не является надежным укрытием от приспешников принца. Если только…
Я взяла отца за руку. Ладонь его была холодна.
- Отец, продолжай.
- Если только мы не укроемся в таком месте, где никому и в голову не придет нас искать, месте, наполненном секретами мужских желаний, месте, посвященном поиску наслаждения, месте, которое я и помыслить не мог показать своей дочери. Но теперь иного выбора у меня нет. Если приспешники принца найдут нас, они совершат самое страшное деяние над…
- Нет! Они нас не найдут. Не найдут.
Отец крепче прижал меня к себе, так крепко, что мне стало трудно дышать. Я не могла понять его несвязных речей. О чем он толкует? Куда хочет меня отвезти?
- Не осуждай меня, Кэтлин. Пойми, я долго и напряженно обдумывал тот шаг, который собираюсь сейчас совершить. Я понимаю, что ты станешь вести определенный образ жизни, который я совсем не одобряю, но иного выбора у меня нет.
- Куда мы направляемся?
- В чайный дом Микаэри янаги.
- Микаэри янаги, - эхом повторила я. - Что означают эти слова?
- Чайный дом Оглядывающегося дерева.
Оглядывающегося дерева? - удивилась я про себя. И на что же оно там смотрит?
- Симойё спрячет нас, - продолжал отец, - я в этом уверен.
- Симойё? - спросила я, ничуть не удивившись тому, что отец не следует японской традиции, предписывающей добавлять почтительное сан к именам. Произнесенное им имя ничего для меня не значило, но интонация его голоса приятно ласкала слух.
Коляска громыхала по влажным от ночного летнего дождя улицам. Отец сжал мою руку.
- Симойё - моя хорошая подруга, Кэтлин, это женщина, которой я могу доверить… - он тепло посмотрел на меня, - самое дорогое, что у меня есть.
- Отец… - начала было я, решив уточнить, кто же такая эта женщина. Учительница? Приятельница? Или нечто большее? Нечто загадочное?
Вдруг она гейша?
- Да, Кэтлин? - отозвался он.
Я набрала в легкие побольше воздуха, собираясь с мужеством, потом все же спросила:
- Ты когда-нибудь был в доме гейш?
Захваченный врасплох моими словами, он сглотнул комок в горле, затем, поколебавшись немного, ответил:
- Гейша - это женщина утонченная и обладающая безукоризненными моральными качествами. Хотя она часто влюбляется, иногда мужчина, ставший ее избранником, не в состоянии заботиться о ней так, как ему бы хотелось.
- Я хочу стать гейшей, - со всей уверенностью, свойственной юности, заявила я.
Мои слова поразили отца.
- Ты? Моя дочь - гейшей? Это невозможно. Ты гайджин - чужестранка, а, согласно традиции, гайджин не могут становиться гейшами, - пояснил он, дергая меня за волосы.
Слова отца глубоко опечалили меня, я сгорбилась и перестала улыбаться. Отец же, наоборот, пришел в хорошее расположение духа, позабавленный моим заявлением, и, откинувшись назад на сиденье, глубоко выдохнул и надолго замолчал.
Ну и ладно. Уши мои и без того вибрировали от его замечания.
Гайджин не могут становиться гейшами, сказал он.
Но я ему не верила. Когда все наши злоключения останутся позади, я докажу ему, как сильно он заблуждается. Когда я повзрослею…
Погодите-ка минутку. Погодите.
Происходило что-то интересное. Подсматривая в щелку между промасленной тканью, закрывающей коляску, я была очарована элегантными панельными домами с высокими стенами вокруг них, стоящими вдоль канала. В этой части Киото улочки были маленькими и узкими, с домами из черного дерева. Я отметила, что каждый стоящий у канала многоярусный дом имеет сзади деревянную платформу, которая тянется прямо к широкому берегу реки. Внимание мое привлекли ярко-красные бумажные фонари, висящие на квадратных верандах и покачивающиеся на ветру. На каждом фонаре были нанесены жирные черные японские иероглифы. За пеленой дождя различить написанное было не так-то просто, но я все же смогла. То были имена. Женские имена. Я вспомнила, что видела похожие фонари в Шинбаши - квартале гейш в Токио.
Я улыбнулась. Из прочитанных мною книг я знала, куда мы прибыли - в Понто-Чо близ Гиона, а именно в квартал гейш на реке Камо. От осознания того, в каком магическом месте я оказалась, тело мое пронзила судорога.
Соскользнув на самый краешек сиденья, я высунула голову наружу. Большие дождевые капли ударяли меня по носу, векам, губам, оставляя после себя привкус необычности этого района, называемого Понто-Чо. Я пожирала глазами поочередно все стоящие на реке дома. В мире гейш меня восхищало многое. Мне стало интересно, где же находится Чайный дом Оглядывающегося дерева. С каждой минутой Юноша-рикша приближал нас к цели нашего путешествия. Он бежал не останавливаясь с тех пор, как мы покинули сельскую местность, и не раз, выглядывая наружу, я ловила на себе его ответный взгляд.