Теперь, в спокойной обстановке, в отсутствие многочисленных родственников и знакомых, в уютном номере отеля, этот мужчина не казался таким властным и далеким, как обычно.
Наконец Джанни тряхнул темноволосой головой, словно бы решившись на что-то, и повернулся к любовнице.
— Маленькая моя, — непривычно виноватым голосом произнес он, — я должен признаться, что солгал тебе.
— И в чем же?
— Питер Аткинс вместе со своими родителями вчера покинул Лондон.
— И ты, ты знал об этом и нечего мне не сказал! — Элизабет задохнулась от обиды.
Надо же! Оказывается, не было никакой нужды уезжать! Джанни намеренно воспользовался ее страхами, чтобы выманить в Эдинбург. Он лгал и использовал ее!
Самое лучшее в такой ситуации — немедленно вернуться назад, домой, навсегда порвать с человеком, для которого нет ничего святого. Подумать только, сам запугивал ее этим распроклятым Аткинсом, а теперь, как выяснилось, проблема уже решена. Что ж, по крайней мере, ее не нужно больше спасать…
— И что теперь? — растерянно произнесла Элизабет вместо того, чтобы высказать все те горькие слова, которые скопились в сердце.
— Не знаю.
— Ну, поскольку оберегать меня от Аткинса больше не нужно, ты можешь переключиться на Лауру. Она от тебя без ума, это точно, — язвительно заметила Элизабет, в которой обида взяла-таки верх над всеми другими чувствами.
— Лауры здесь нет, как ты видишь.
— Это дело вполне поправимое. Только свистни, и она перевалит через горы, чтобы добраться до обожаемого «друга»!
Представив на одно короткое мгновение возлюбленного в объятиях этой хищницы в женском обличье, Элизабет невольно сжала кулаки. Ну уж нет!
Джанни опять вздохнул и с некоторым опасением посмотрел на разгневанную фурию, которую сам только что вызвал к жизни.
— Послушай, я только хочу сказать… — снова начал он, подходя ближе и протягивая руки.
Однако молодая женщина была настороже и немедленно отскочила в другой конец комнаты.
— Только прикоснись ко мне, и я заору так, что сюда сбежится вся местная полиция, — пригрозила она оторопевшему итальянцу. — И вообще, я уезжаю немедленно! Всему есть предел! А наши отношения, они унизительны и… и греховны! Мало того, они не имеют будущего. Я давно собиралась тебе это сказать, и вот теперь говорю. Прощай, Джанни!
Элизабет повернулась и стремительно бросилась к двери. Однако отвергнутый любовник наконец-то опомнился и, кинувшись за беглянкой, поймал ее за руку.
— Подожди, Бет, не уходи! — воскликнул он. — Ты все не так поняла!
— Я поняла все правильно! Ты меня использовал и теперь сам же в этом сознался! Зачем ты обманом затащил меня сюда? Для того чтобы поиздеваться? — Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырвать руку. — Пусти меня! Я не игрушка, ты не смеешь, не смеешь так со мной обращаться!
Слезы текли по ее искаженному болью лицу, но Элизабет их не замечала. Ей было очень горько, очень плохо. Вот и настал момент, которого она так боялась! Они с Джанни расстаются навсегда. Конечно, можно снова пойти у него на поводу, сдаться, но после этого уже невозможно будет уважать саму себя.
— Бет, послушай! — Джанни как-то исхитрился обнять ее и теперь не разжимал рук, несмотря на сопротивление Элизабет. — Да, я заманил тебя сюда обманом, каюсь. Я виноват, слышишь? Но у меня есть оправдание, я боялся…
— Интересно — чего? — презрительно осведомилась она.
— Я… Подожди, только не убегай!
Удостоверившись, что Элизабет стоит спокойно и не делает попыток выскочить из комнаты, он вдруг отошел на шаг и с полнейшей серьезностью опустился на одно колено.
— Элизабет Спенсер, — торжественно произнес Джанни, — я люблю тебя. Выходи за меня замуж, прошу тебя. Уверяю, ты не пожалеешь об этом.
Ошеломленная женщина застыла на месте. Некоторое время она просто смотрела на коленопреклоненного мужчину, потом на ее лице отразилась искренняя тревога.
— Джанни… — нервно произнесла Элизабет. — Джанни, милый… ты сошел с ума?
— Вовсе нет. Я еще никогда не был так нормален, как сейчас. Внезапно я понял, что ты единственная женщина, с которой я мечтаю прожить всю жизнь Элизабет, ты выйдешь за меня?
— Н-не знаю, — честно призналась та. — Все это очень неожиданно.
Джанни поднялся и взял ее руки в свои. Его глаза смотрели с надеждой.
— Я хотел сделать все, как можно лучше, — пробормотал он. — План был такой великолепный… Я подождал, пока страну покинет этот чертов Аткинс, увез тебя подальше от родственников и знакомых… Знаешь, в Лондоне даже предложение руки и сердца сделать невозможно: того и гляди из-за угла вынырнет какой-нибудь хлыщ и уведет тебя у меня.
Внезапно Элизабет, пытавшуюся уловить в этой бессвязной речи хоть какой-нибудь смысл, осенила догадка.
— Джанни… Джанни, ты что, боялся сделать мне предложение?
— Боялся, — честно признался тот. — А как мне было не бояться? Я приехал в Лондон по делам и тут встречаю тебя! Да еще с этим Аткинсом. Я просто не знал, что делать. Элизабет, ты не представляешь, какая ты необыкновенная. За эту неделю все во мне переменилось. Я вел себя просто неприлично, когда набросился на тебя и увел буквально у Аткинса из-под носа… Наверное, я понял, что без тебя мне все равно не жить…
Постепенно мысли молодой женщины перестали метаться, как стая перепуганных птиц, и она могла с должным вниманием слушать эту странную исповедь.
— Можешь ли ты поверить, что я боялся звонить тебе?.. Боялся, что ты не возьмешь трубку или исчезнешь из моей жизни как волшебное мимолетное видение, — горячо говорил Джанни, крепко держа возлюбленную за руку, будто бы всерьез опасаясь, что она исчезнет.
Невероятно, промелькнуло в голове Элизабет. Он, кажется, и вправду любит меня!
— А как же все твои слова насчет Лауры? — все-таки спросила она, повинуясь мстительно настроенному внутреннему голосу.
Джанни прижал палец к ее губам.
— Забудь. Я не знал, что творил… Пойми, маленькая моя, я никогда никого не любил до того, как встретил тебя.
Какие упоительные слова! Элизабет поймала себя на том, что с нежностью смотрит на своего недавнего мучителя.
— Ты выйдешь за меня?
— Да! — выдохнула она, бросаясь к нему в объятия.
Этой ночью они не занимались любовью, а долго говорили. Потом заснули в объятиях друг друга, чувствуя, что согласие и понимание воцарилось теперь в их взаимоотношениях. Элизабет проснулась среди ночи и увидела, что ее возлюбленный улыбается во сне…
На следующий же день Джанни и Элизабет обвенчались в маленькой древней церкви в самом сердце Эдинбурга. Не было ни пышной церемонии, ни сотен гостей, ни прелестных малышей, поддерживающих шлейф невесты. Да и шлейфа тоже не было — новобрачная надела лучшее из платьев, что нашлось в чемодане. В сером струящемся одеянии, с белыми розами в волосах, она была прекрасна. И эта маленькая свадьба — без праздничного шествия, без огромного свадебного торта, без тостов и танцев, останется в ее сердце навсегда, как самое счастливое событие в жизни.
Впрочем, один тост все-таки был. После того как были соблюдены все формальности, Джанни и Элизабет вернулись в отель и устроили маленький пир в роскошном номере. Сардины ели прямо из банки, сыр порезали на крышке от коробки с пирожными.
Влюбленным молодоженам было так хорошо вместе, что они совершенно не хотели никого видеть. Сидеть бы рядом друг с другом и говорить о тысяче вещей сразу, а еще лучше просто молчать…
Джанни откупорил бутылку старого белого вина и разлил по бокалам. Потом поднял свой в приветственном тосте.
— Я хочу выпить за женщину, которая изменила всю мою жизнь, — с чувством произнес он. — За мою жену.
Вино было терпким и насыщенным на вкус, но не обжигало губ. Как и их так счастливо обретенная любовь.