Ведьма снова плечами пожала, ложку взяла:
– Сейчас мы ей так дадим, без воды.
Не успела она склянку откупорить, в комнату влетел мидав, а на загривке у него здоровенный котище сидит. Шерсть дыбом, глаза синим светом светятся. Где это, скажите на милость, видано, чтобы у кота синие глаза были?! Снова чародейство, ни дать, ни взять!
А мидав прямо с разбегу – скок, и повалил сундук на пол. Склянки дзынькнули, разбились. А Вилла-то, как ложку держала, так всё от неожиданности и выплеснула.
Племянница в крик:
– Зебу, что ты наделал?! Как мы теперь Лайду вылечим?!
Что тут началось! Вроде Заноза не робкого десятка была, а всё ж за стеночку-то ухватилась, чтоб на пол не шлёпнуться. А всё оттого, что Кот вдруг заговорил:
– Вряд ли это снадобье пошло бы принцессе на пользу, друзья мои. В пузырьках – яд, а не сыворотка.
Пока все глазами хлопали, охали, переглядывались, Заноза видит: входят двое – мужчина и женщина. Господин, по всему видать, солидный. Шляпа только старовата, зато бородка, усы – всё как надо. Дамочка, та, хоть и не первой молодости, а хорошенькая. Ещё одна ведьма, не иначе. Заноза пригляделась. Где-то она эту ведьму видала, да вот где?
Вилла тем временем к двери повернулась, гостей заприметила, взвизгнула, к стенке привалилась и стоит, смотрит. Гостья руки протянула. Не то к ней, не то к племяннице – не разберёшь. Вилла не отвечает. Стоит, смотрит, а саму мелкая дрожь бьёт, и слёзы – ручьём.
Тут племянница как заорёт:
– Мама!
Гостья её в охапку сгребла и тоже реветь стала. Стоят они втроём, плачут. Что за ведьмы такие, скажи на милость?! Заноза и та чуток прослезилась. Хорошо, что не видел никто.
Истина под водой
Напрасно Никлас говорит, что утро вечера мудренее. Может, конечно, повезти, и проблемы исчезнут сами собой, но бывает и по-другому.
К примеру, следующее утро не принесло никакого облегчения. Наоборот, стало гораздо хуже, потому что вечером была, пусть и слабенькая, но, всё же, надежда. Теперь осталась только глухая тоска. Сыворотки не существует. Никто её не изобретал и не изобретёт, а, значит, Лайде и Витасу рассчитывать не на что.
Гараш оказался прав: нельзя было доверять этому Флапперу. Мерзавец! Ничего, пускай теперь посидит в подземелье, а уж, когда Витас выздоровеет… если Витас выздоровеет, он своё получит! Страшно подумать, что могло случиться, если бы Кот не подоспел вовремя! И мэтр Казлай. И… Вилма.
Селена никак не могла решиться ещё раз произнести слово «мама», и была рада небольшой отсрочке. Дело в том, что Вилма ускакала в Лаков ещё затемно, не взяв с собой даже служанку. Кот хотел поехать с ней, но, когда проснулся, обнаружил, что «госпожа Данория» уже уехала, и страшно обиделся. Сам он, правда, называл это «был весьма озадачен», что совершенно не отражало сути происходящего.
Вилла тоже обиделась. Вечером они с мамой вдвоём ухаживали за Лайдой. Выгнали даже Лию, хотя та могла пригодиться. Выходит, разговор был серьёзный. О чём они говорили – неизвестно. Даже Зебу и Кот, пытавшиеся подслушивать под дверью, ничего не добились. Кроме, разве что, нагоняя от мэтра, застукавшего их в коридоре.
Раньше Селене до слёз хотелось узнать, что произошло с её мамой на самом деле, и она легко приняла первое же правдоподобное объяснение. Теперь оказалось, что всё было иначе. Только вот как именно? Вдруг Вилма просто бросила её и Никласа, так же, как и мама Зебу? Выходит, Вилла солгала. А, может, она и сама не знала всей правды? Не об этом ли сегодня шла речь в принцессиной комнате?
Селена впервые не была уверена, что хочет получить ответы на все вопросы. Что делать с этими ответами, если они ей не понравятся? Забыть не получится. Не обращать внимания – тем более.
Она ела уху из краснопёрки, но уха почему-то не имела ни вкуса, ни запаха. Будто и не уха это была вовсе, а так – водичка с жёлтыми пятнышками жира и кружочками тушёной моркови. Странно. Толи хозяйка разучилась готовить, то ли причина была в чём-то другом.
Вилла написала длинный список для аптекаря, и Гараш уехал в город. Теперь Лайда нуждалась в лекарствах, но никто не знал наверняка, помогут они или нет. Кот и Зебу куда-то сбежали. Селена подозревала, что на рынок, за копчёным окороком.
– Древние бескарийцы не рекомендовали грустить за обедом, – сказал кто-то у неё над ухом.
Девочка подняла голову. Мэтр Казлай стоял рядом, скрестив руки на груди, и даже не улыбался. Неужели он это серьёзно?!
Селена вовсе не хотела его обидеть, но слова вырвались сами собой: