– Закрыть ворота!
Решётка упала за миг до того, как лошадь достигла прохода, и не успевшая остановиться Бурбелла врезалась в неё на полном ходу.
– Зачем?! – проскрипел Казлай сквозь зубы.
Вилла закрыла лицо руками, а к воротам уже сбегались гвардейцы.
На глазах у растерявшихся путников Бурбеллу связали и усадили на лошадь. Теперь её вину можно было считать доказанной.
– Люди – ценный ресурс. Используйте их с умом, сударыня, – чуть слышно прошептала принцесса.
Вечером следующего дня многочисленная компания собралась в доме Никласа. Не было тут лишь его самого (состояние короля по-прежнему внушало тревогу) и, конечно, принцессы, которая проследовала во дворец, не обременяя себя долгим прощанием.
Зато в доме появились два ценных обитателя – мальчик-паж Фили и экономка Дора, служившая у Никласа в Тарии. Оказалось, что Дора сопровождала Вилму из самого Туфа. История, надо сказать, была интригующая.
Когда до Варии докатились вести о гибели короля и Первого марсия, Вилма тотчас засобиралась в дорогу. Некоторое время ушло на подделку документов (благо доступ к королевской печати был открыт), и вскоре путешественница прибыла в родной город. Здесь она первым делом отправилась к своему прежнему дому, но там давно поселились другие жильцы, ничего не знавшие о Никласе Кариге.
Следующим пунктом назначения стал дом мэтра Казлая, но, к своему огорчению, на его месте Вилма обнаружила совсем другое здание. Следы терялись с устрашающей скоростью.
Дом Гастона, к счастью, обнаружился на прежнем месте, но в окне Вилма неожиданно увидела сестру и побоялась войти. К объяснению она была не готова. Пришлось изменить маршрут.
По иронии судьбы за несколько часов до того, как Зебу и Гараш подрались на паперти, Вилма спустилась в подземный ход заброшенного храма на площади справедливости. Она и потеряла фонарик Тафеля, найденный впоследствии Селеной.
В своём рассказе Вилма упомянула и Дориного брата, подземного короля Рошана Первого. Именно к нему она отправилась в тот достопамятный день.
– Почему к Рошану? – нетерпеливо спросила Селена. – Разве вы были знакомы?
– Когда я согласилась принять предложение Тумая, он представил мне своих доверенных лиц. Ими оказались брат и сестра…
– Рошан и Дора?
– Именно.
– Выходит, Дора появилась в нашем доме не случайно.
– Когда речь идёт о политике, случайностей не бывает.
– Ты говоришь точно, как мэтр Казлай.
– Я ведь не называла тебя «друг мой».
– Конечно, нет. Я – твоя дочь, а не друг.
– Ты – моя дочь, – согласилась Вилма, проведя рукой по её волосам.
– Зачем Тумай познакомил тебя с Рошаном и Дорой?
– Это было что-то вроде двухсторонней связи. Рошан через посыльных получал от меня сведения, а Дора передавала мне весточки о тебе и твоём папе. Представляешь, я всё о тебе знала: когда ты потеряла первый молочный зуб, когда выучилась читать, когда упала с лошади и разбила локоть…
– Я этого не помню.
– Конечно. Для тебя это было совсем не важно, а я ждала новостей от Доры как подарка. Иногда она даже умудрялась передавать мне твои рисунки.
– Я ведь плохо рисую!
– По-моему, замечательно!
– Ужасно! Я думала, что Дора потихоньку сжигает мои рисунки, чтобы они не уродовали гостиную!
– Вовсе нет!
– Я ей это припомню!
Они обе рассмеялись, и Селена отметила, что, когда Вилма улыбается, на её левой щеке тоже появляется ямочка. Никлас часто говорил, что она похожа на мать, и это оказалось чистой правдой.
Белая луна отражалась от светлых стен, озаряя комнату, и даже принесённые Вилмой фонарики Тафеля не могли соперничать с ней в яркости.
Селена лежала на софе, положив голову матери на колени и лениво наблюдая, как Дора распекает Лию, а Зебу и Кот шутливо тузят друг друга. С трудом оторвавшись от созерцания баталии, она продолжила расспросы:
– Значит, когда мы оказались под землёй, Рошан уже знал, что ты вернулась.
– Конечно. Он дал мне ваш адрес в Ольве, и был уверен, что мы с Дорой будем ждать вас там.
– Получается, если бы мы тогда не сбились с пути, то ты бы нашла меня на целый год раньше?
– Знаешь, котёнок, наша жизнь – долгий односторонний маршрут. Он состоит из больших дорог и маленьких тропинок. Иногда тебе кажется, что стоило пойти по другому пути, и всё обернулось бы иначе, но правда в том, что мы никогда этого не узнаем. Каждый отрезок пути можно пройти лишь однажды, и сравнивать, в любом случае, будет не с чем.
Она была права, но, кажется, нынешняя тропинка вела в непролазные дебри. Это ощущалось повсюду.