Открылась дверь, и в комнату стремительно вошла девушка.
— Батя, а ведь Васька… — начала она и осеклась, увидя незнакомого человека.
— Знакомьтесь, Григорий Михалыч, моя дочь Надежда. Свой человек. Займись-ка скорее варкой, — и внушительно произнес — Это товарищ Туляков.
По лицу девушки Туляков понял, что в этом доме его имя пользуется уважением. Торопливо дочищая рыбу, Надя не спускала с него взгляда, полного любопытства и откровенного восхищения.
Начался тот сумбурный разговор, когда люди спешат рассказать друг другу как можно больше. Вскоре сварилась рыба, и все сели к столу. Но и за столом не умолкал разговор. Поэтому уже к концу обеда у Тулякова сложилось довольно полное представление о заводе и о проделанной товарищами работе.
— Запомните, в кого я теперь превратился. — Туляков достал паспорт. — Пусть я буду…
— Родственником моей жены, — заглянув в паспорт, сказал Власов. — Ее девичья фамилия тоже была Арбузова. Вас можно будет выдать за двоюродного дядюшку. Приехал, мол, погостить к племяннице…
— Не стоит ваших шпиков вводить во искушение. Свяжутся с Архангельском, а там найдется мой двойник, утерявший паспорт. Лучше уж мне как-нибудь отдельно устроиться!
— Куда ни заберись — на завод или в село, а о приезде нового человека все равно будет всем известно, — в раздумье проговорил Никандрыч, нарезая к чаю белый хлеб. — Придется в избушку вас запрятать!
— Раз в избушку, то не откладывая…
Взвыл заводской гудок, означавший конец дневного перерыва.
— Ну, я к рамам, а Николаич да Надюша вами займутся, — торопливо попрощался пилостав. — Они вас в избушку доставят, а вечером все в бору встретимся.
Некоторое время спустя Надя снесла в лодку все необходимое для жизни в лесу и, выждав момент, когда на улице не было прохожих, отчалила от берега. Власов довел Тулякова до пустынного берега Шижни. Вскоре туда подплыла и Надя. Власов и Туляков сели за весла и погнали лодку вверх по речке. Свернув в широкий ручей, они спрятали лодку в ивняке и, разобрав поклажу, направились в лес.
По дороге учитель обстоятельно рассказал о том, что удалось сделать Федину, объяснил, почему снова застопорилась работа. После читки в общежитиях «Сна Макара» попробовали прочесть памфлет «Пауки и мухи», да чуть и не завалились. Выручил из беды Толька Кяньгин, отважно заявивший при расследовании, что нашел эту книжицу в вещах покойного отчима. Никто не пострадал, но работа кружка заглохла, особенно, когда с одним из пароходов прибыло около десятка шпиков, направленных Агафеловым на завод.
Разговаривая, незаметно дошли до болота, поросшего мелким сосняком. Пришлось прыгать с кочки на кочку, при оплошности рискуя очутиться по колено в ледяной воде. Надя рассмеялась, наблюдая, как неловко прыгает гость, не удержался от смеха и Туляков.
Судя по слою мха, покрывавшему зеленым плюшем односкатную крышу избушки, ей было не менее полусотни лет. «Видать, кто-то из хозяев спасал здесь свою многогрешную душеньку», — думал Туляков, разглядывая свое убежище, в котором даже пол и потолок были вырублены топором из лесин.
В избушке назойливо звенели комары. Надя зажгла сосновую ветку и старательно спалила свисавшую с потолка густую пелену серебристой паутины. Затем, взяв ведро, она отправилась к ручью за питьевой водой, а Власов принялся рубить сушняк, наколол дров, натаскал в запас свежих веток березняка и осинника, чтобы дымом Туляков мог выгонять комаров.
— И долго вы собираетесь держать меня здесь? — шутливо спросил Туляков, наблюдая, как раскладывает Надя по полке мешочки с провизией.
— Не торопитесь покидать нас, Григорий Михайлович, — ответил за девушку Власов. — Сегодня ребят увидите, полюбите их, как Федин полюбил. Если бы не исправник, он сейчас бы жил с нами.
Отрадно было Тулякову слушать, с каким чувством теплоты и дружбы вспоминали здесь о Феднне. На память пришла короткая встреча в Нюхче, когда в зимнюю студеную пору Тулякова везли в Корелу. Вспомнился торопливый взволнованный разговор, пока жандарм отогревался в доме урядника. Стало досадно, что где-то возможно лежит письмо Федина, которое так и не попадет к нему.
С Федина разговор перешел на Двинского. Его провалившаяся затея с неводом была известна на заводе. Говоря о Двинском, учитель не раз называл его фантазером и «Аникой-воином».
— И все же Двинской будет вам полезен, — заметил Туляков, — фантазия его потерпела крах, и, надо полагать, теперь-то он понял, как нужно жить на свете.