— Не подумайте, что нас так мало, — заговорил Никандрыч. — Это только гвардия, это те, что друг за друга головой поручиться могут… А так нас куда больше. Васенька, — обратился он к пареньку, — поброди вокруг школы, вдруг какое свиное ухо к окну прижмется? Зазябнешь, так кто другой сменит.
Паренек приосанился и вышел. Все уселись за стол. На нем кипел самовар, в металлической корзиночке лежали ломти белого хлеба домашней выпечки. Никандрыч начал рассказ о революционной работе на заводе. Изредка его дополнял то один, то другой участник собрания. Когда старик кончил, Федин понял, что на заводе есть около десятка революционно настроенных рабочих, что наберется десяток-другой сочувствующих им. Но настоящей революционной работы на заводе еще нет.
— Чем вы закрепили февральский успех, когда администрация уступила по всем требованиям? — после некоторого молчания спросил Федин.
Пилостав переглянулся с учителем, а тот лукаво подмигнул Федину.
— Прямо сказать, начисто все возможности промазали. Нам от него, — пилостав кивнул в сторону учителя, — за это крепкая взбучка была.
— А связь с рабочими других заводов есть? — спросил Федин.
— Нет. Там еще хуже, чем у нас, — ответил учитель. — Не считая кемского завода, там больше на сезонниках выезжают. Рабочего костяка больше всего у нас да в Кеми.
— С ковдскими заводами связь можно установить, — перебил Власова Никандрыч. — Там пмлоставом мой выученик. Толковый парень, когда не пьян. А заливать горазд, жена крепко с ним мается. Детишек куча, а он все пропить норовит. Опасный попутчик нашему делу — пьянка. Сам попадет и других погубит, как в Сумском Посаде три года назад приключилось.
Неожиданно в комнату вошел Вася.
— Вокруг школы биржевой мастер крутится. Я за ним брожу, к окнам подойти близко мешаю. Едва лембой в сени не заскочил. «Ты чего, Васька, на улице городовым торчишь?»— спрашивает меня. Говорю, что ребят жду, на вечорку в село ладимся. «А ты чего, — спрашиваю, — Федот Макарыч, около школы потерял?» Плюнул и ушел. А сейчас опять к школе бежит.
— Выйдите-ко, ребята, в кладовку. Я зазову гада, а вы тем временем на улицу выскользнете.
Вскоре, бесшумно ступая, в сени вошел старик, вытягивая голову и прислушиваясь. Власов вынтел ему навстречу.
— Никак до ветру зашел, Федот Макарыч? — почти в ухо крикнул он мастеру. — Или погостить захотел?
— Погостить, погостить, — заговорил тот, — погостить, голубок.
— Ну, входи, коли так соскучился. — Власов распахнул дверь и почти втолкнул старика в комнату. — Заведи, Марина, граммофон ради почетного гостя… Веселиться старец пришел!
Когда раздались хриплые звуки «На сопках Маньчжурии», участники беседы один за другим вышли на улицу. Каждый отправился к себе, раздумывая над тем, откуда пронюхала старая лиса о сходке в школе.
Когда Федин подходил к дому, кто-то окликнул его. Он обернулся и увидел паренька, охранявшего собрание. С ним была какая-то девушка.
— Не простынете, Кирилл Афанасьевич? — спросил Васька.
— Пока холода не чувствую.
— Все о сегодняшнем думаете?
Федин в упор взглянул на паренька, потом на девушку.
— Это наша. Дочь Ивана Никандрыча, Надя. Надумали что-нибудь?
— Надумался, как будто.
— Так пойдемте к нам? — и девушка приветливо взглянула на Федина. — Отцу, поди, не до сна.
В тот вечер долго не спали в домике пилостава. Разговаривали вполголоса. Вася и Надя нет-нет да и выскакивали “на улицу, проверяя, нет ли вблизи «свиного уха».
За четверть века работы на сорокском заводе Иван Никандрович превратился в живую летопись местной жизни. Он знал на заводе каждою человека, его характер, привычки и слабости. Предложенный Фединым план иметь в каждом бараке своего человека был одобрен. Из этих людей решили создать кружок. Нашли подходящее место и для занятий — церковную сторожку в селе. Церковным сторожем состоял одинокий старик, целью жизни которого была выпивка. Опорожнив шкалик, он беспробудно засыпал. В сторожку никто не ходил, ютилась она в стороне от жилья, в тени церкви, стоявшей за высокой оградой на скалистом берегу. Шкалик стоил недорого, и кружковцам до утра обеспечивалась полная безопасность.
Занятия кружка проводились по воскресным дням, когда полагалась гулянка и люди разбредались по гостям. Теоретическая часть занятий была поручена Федину, его иногда заменял учитель. Затем следовала «практика». Пользуясь замечательной памятью, пилостав рассказывал подходящие к теме занятий случаи из жизни завода. Услышанное на занятии кружковец рассказывал живущим в его бараке. Занятия обычно затягивались на много часов. Редко когда люди добирались домой ранее полуночи.