Запомни — тебе пропускать пароходы Из Белого в наш Беломорский канал.
Бойцы из восьмого, вы в темпах отстали,
У нас на сегодня прорыва провал!
Но слово ударника крепче ведь стали!
Вы тоже сказали: — До срока канал!
По-сталински данное слово держите!
В кулак соберите энергию масс,
Чтоб дней коммунизма грядущего житель,
Читая историю, вспомнил и вас!..
«Перековка», 22/V 1933 г. (С. Алымов)
Ночь. Барак ИТР — бревенчатый дом. Коридор с небольшими комнатами; в комнатах тесно от деревянных топчанов, правда, покрытых чистым бельем. В комнате жарко сухим, неравномерным жаром раскаленной железной печи.
Даже на стенках тесно от полок. Люди сюда приходят спать в разное время, потому что строительство работает и при свете солнца и при свете прожекторов. Если на трассе погаснет электричество, это значит, что сейчас будет взрыв.
Работа прекращается только во время взрывов.
Люди приходят и уходят, а высокий экономист все сидит с письмом в руке и каждому рассказывает про домоуправление.
«Домоуправление — это враг заключенных, — говорит экономист. — Домоуправление выселяет семьи заключенных. Выкусывает комнаты с кровью».
Экономист читает письмо вслух, хотя его уже никто не слушает: одни ложатся спать, другие встают. Письмо от жены:
«И мы с твоей мамой пришли на суд, и управдом очень радовался, что пришли две женщины и даже без юриста. А потом пришел человек в форме чекиста, взял нас обеих под руку, сказал, что ты писал Рапопорту, а Рапопорт велел ему притти на суд.
Этот человек говорил на суде очень убедительно, что мы с мамой — семья инженера строительства. Нас не выселили, и управдом очень испуган. Когда ты приедешь со стройки, подъезжай к нашему дому непременно в автомобиле. Пускай они знают».
Экономист читает долго. С топчанов протестуют, все знают письмо наизусть. Экономист вздыхает, складывает письмо и говорит:
«Пойду в клуб, там сегодня симфонический оркестр. Только жаль: первая скрипка освободилась».
Дадим опять слово бывшему начальнику обороны Зимнего дворца инженеру Ананьеву:
«Очевидно, мое руководство имело ценность, так как я получил в ноябре льготу два года, затем в марте месяце 1933 года десятилетний срок моего заключения был сокращен наполовину, и затем по окончании стройки к 1 мая я был досрочно освобожден и награжден значком «Строитель Беломорстроя».
Беломорстрой подходит к своим итогам и люди тоже.
Да, инженер Ананьев увидел и понял необыкновенные вещи, до которых не додумался ни один из самых гуманных мыслителей Европы.
Он увидел служителя культа, бывшего монаха, архимандрита Резникова. Бывший монах изучил английский язык и надумал держать экзамен в один из технических вузов, и 43-летний студент, очевидно, уже «грызет гранит технических знаний». «Дерзай, батя», сказал ему на прощанье Ананьев.
Вскоре пришло освобождение и Павловой за ударную работу. «Только я отмахнулась от него обеими руками, — говорила она. — Главное — хотелось самой на пароходе проехать там, где в первый раз с тачкой бежала... Теперь у меня орден. И планы совсем другие. Буду готовиться на хирургическое отделение. Тридцать лет, а охота учиться смертная».
Бывший вор Поваровский говорит:
«Мы на деле доказали, что, если честный трудящийся на все 120 процентов предан социалистическочу строительству, он способен вдвое убыстрить свою жизнь. Почему мы показали точные чудеса героизма на трудовом фронте? Потому что из наших сонных мыслей мы добывали огромные неизрасходованные
силы, пускали их в оборот и добивались того, что каждый день дает нам три или четыре дня. Если даже нормальный срок жизни 35 лет, то и тогда без труда можно прожить 140 лет.
«Я со своим коллективом, — говорит еще один бывший вор
Аевитанус, — брал первый грунт, а теперь заканчиваю канал, тот канал, о котором мы все, вместе взятые, не имели понятия, что он выйдет такой красавец.
Я всю жизнь не забуду, когда помощник прораба тов. Русанов позвал меня и сказал: «Давай, Аевитанус, украшать берега шлюза елками, а то на этих днях приедет начальство и поедет по нашему каналу на пароходе». У меня нет слов, с какой радостью я стал выкапывать лузы для того, чтобы укреплять туда елки. Эту миссию я проделывал с тем чувством, как будто я кормил бы своего ребенка такой пищей, от которой он на моих глазах полнел и здоровел».
Откосы шлюз и дамб уложены дерном, на площадках у
шлюзов — газоны, засеивают травы вдоль канала, клумбы вокруг домов, где будет жить техперсонал. По шлюзу первого боевого участка — 1 500 метров гирлянд елок, на Маткожнен-ской плотине — 500 метров; гигантские звезды, светящиеся и цветные, мачты, обелиски, трибуны, ромбовидные щиты, деревянные арки, монументы, на бетонной плотине шестого боевого участка — портрет Сталина в 48 метров.