Героической, самоотверженной работой Шир-Ахмедов завоевал себе право на досрочное освобождение. Эта его работа должна послужить примером для каждого лагерника-нацмена!
(Из «Перековки».)
При квч шестого боеучастка организована квалификационная комиссия. В состав ее вошли инженеры Умняков, Ильин и инспектор КВЧ Епифанов.
Эта комиссия будет проверять квалификацию всех освобожденных и выдавать им на руки соответствующие аттестаты.
Тысячи людей получили освободительные билеты.
Досрочно освобожден, имеет право проживания во всех городах СССР! Это значит, что человек обрел новую родину, новую страну, прекрасную страну, со множеством сел и городов, рек и морей, страну, где труд решает все. Начинается новая жизнь, настоящая жизнь.
У вербовочного пуйкта всегда толпилась очередь.
Здесь освобожденных вербовали на разные стройки.
Ведь лагерь за год с небольшим стал фабрикой профессий, в особенности строительных.
Здесь становились бетонщиками, бурильщиками, плотниками.
На эту рабсилу был большой спрос. Страна нуждалась в строительных рабочих.
Освобожденные лагерники, не выходя из ворот, обеспечивались работой.
Многих завербовали на Электросталь, в Криворожье.
«Помним, когда нас, 600 человек, завербовали на строительство Большой электростали, нас провожали с духовым оркестром и революционными песнями. Наполнялись специальные вагоны освобожденными. Они ехали организованно работать на новые социалистические стройки. Бодрые, оживленные, уверенные в новых победах, мы тронулись 20 июля на строительство Электростальстроя!»
Так рассказывает в своем обращении к той. Ста.мп1у группа беломорстрисвиен — Кутов, Золотухин, Свиридов, Малышев, Булнн, Борисенко, Муравьев.
Они уже обращаются к Сталину — они знают, что это он ввел в план социалистических строек Беломорстрой, что это его нолей они, бывшие враги и преступники, стали полноправными трудящимися в единственно свободной и самой счастливой стране мира. И, обращаясь к Сталину, они как бы окончательно закрепляют себя на новом пути.
Соклаков, поехавший в Кривой Рог, рассказывает:
«Завербовали нас просто: едешь. Распишись. Мы из-за климатических условий в Кривой Рог поеха\и.
Многие записывались на БАМ.
Подавали заявление на оставхение на БсломорсТ(юе в качестве волыюнаемнмх на период эксплоатацни: не хотелось расставаться с канахом. в который так много вложено труда».
Разнесся слух, что вербуют людей на новое строительство: Москва — Волга. На другой день уж«* нашлось много людей, отправлявшихся туда.
— Там все наши будут, — говорил один человек окружившим его товарищам. — Товарищ Коган там? Там. Ну а к примеру тов. Афанасьев—там? Там. А где, я вас спрошу, тов. Иванов? Опять же, там. Поедем, ребята. Нам к своим поближе держаться надо.
А кто-то в углу барака уже рассказывал о том, как устроится он на новом месте, как обязательно койку свою поставит около окна, потому что он любит свет, потому что ему противно жить в темноте.
На проезд выдавались деньги. Выдавали справки, куда надо по приезде обратиться, чтобы получить работу.
В городах были организованы специальные пункты для вербовки лагерников на работу.
Во время освобождения происходили всякие случаи.
Маленький человечек с усталыми глазами больше всего боялся, что кто-нибудь узнает о его пребывании в концлагере. Он был инженером, осужденным за вредительство, одним из тех, чьи поступки и взгляды, чувства и намерения «подходили» под 58-ю статью УК. Он жил не просто, а по заранее намеченному витиеватому плану. Первым и главным пунктом этого плана было желание во что бы то ни стало скрыть от всего мира свое пребывание в концлагере. В Москве осталась семья. Дети не знали о том, что отец их осужден за вредительство, жена хранила эту тайну; длительной командировкой на Камчатку объясняла она всем исчезновение главы семейства из Москвы.
Давно, в студенческие годы, он жил в деревянном скрипучем домишке, в дешевой квартире, а рядом с ним обитала женщина с тремя детьми. Мужа ее посадили в тюрьму за кражу. Женщина скрывала от детей это скорбное обстоятельство, и дети не перестали уважать своего отца. Он, придя из тюрьмы, спокойно, с чувством собственного достоинства, занял свое место за столом. Вот так же спокойно и с чувством собственного достоинства хотел теперь инженер с усталыми глазами занять свое место за столом.