«Мы подошли к начальнику, — рассказывает Орлов, — и заявили ему: «Товарищ начальник, хочешь вызывай конвой, хочешь не вызывай, но мы сегодня спускаемся на дно канала и не уйдем до тех пор, пока трасса не будет расчищена до последнего». Начальник сказал нам, что нет распоряжений руководства, что это дело надо согласовать. Но это было все равно что горохом об стенку. Мы пошли на трассу и там работали до тех пор, пока я не вывесил плакат, что при входе в канал просят вытирать ноги, чтобы не смазать красную отметку. Я сам писал это объявление. Мы по 57 часов находились на трассе канала, и руководство было вместе с нами. Вместе с нами они плинтовали скалы и до тех пор не уходили с трассы, пока не кончили своей работы. Каждый забывал, кем он и чем был. Все являлись единой семьей».
Вот Хрунина — плотная, энергичная девушка. Она арестована одновременно с отцом, хотя и по другому делу.
«Наша бригада была организована в марте месяце в ответ на приказ № 1 и 19 марта выехала на трассу. Цель нашей бригады — контроль над производством. Все мы, люди, работавшие в аппарате, не были знакомы с производством, и, приехав на трассу, попав на производство, мы растерялись. Нас оглушал этот лязг молотков, этот свет, эта масса народа. Мы растерялись так, как я теряюсь сейчас, выступая на этом слете, потому что я никогда не выступала и никогда не умела говорить. Прошу извинить меня за это. Мой отец умер на канале, он уже отказался от многого в своем прошлом, он становился совсем другим человеком.
Когда я приехала на Беломорстрой, когда я увидела человеческое отношение к себе, внимательное и чуткое, особенно когда я пошла на производство, я почувствовала и осознала, какую большую ошибку совершила я тогда, когда была почти ребенком. Я поняла, что мне нужно как можно скорее реабилитировать себя чем угодно, какими угодно усилиями, какой угодно работой, но как можно скорее вернуться туда.
Беломорстрой снова вернул меня в семью трудящихся. Меня досрочно освободили с досрочным окончанием нашего канала... Отец этого не увидел, но он теперь был бы счастлив знать, что я буду полноценным участником социалистического строительства в нашей стране.
...Когда мы попали на 6-й участок, то мы имели 12—13 ездок паровоза в смену. Нам нужно было во что бы то ни стало довести эту цифру до максимума. Работая на 6-м боевом участке, мы взяли всевозможные методы работы, объединили соревнование не только по каждому звену, но мы охватили соревнованием каждого человека, устроили соревнование между участками, добились того, что улучшили питание рабочих, приносили им горячие завтраки и т. д. В смысле быта и одежды мы проводили ряд собраний в бараках, и вот в результате всего этого мы добились рекордной цифры — 19 ездок паровоза в смену. Эта цифра была впервые на Беломорстрое. Впоследствии у нас были разные показатели. Вот чего мы добились».
Вот ударник и поэт Беломорстроя Кремков. Кремков читает свое стихотворение «Чекист».
Его чтение патетично и яростно. Он размахивает руками, он наступает на аудиторию. Это беломорстроевская школа декламации. Так читали стихи с пней и глыб гранита в лесах бурные поэты БМС, окруженные самой впечатлительной в мире аудиторией. Поэзия на БМС была в почете.
Что день — успех, что час — то новый плюс.
Несется весть, сомненья рассеивая:
«Чекист» прошел восьмой, десятый шлюз,
Неудержимо продвигаясь к северу.
Братишка, знай, назад дороги нет.
Пусть нам порой как будто и не можется,
«Чекист» ведет нас лестницей побед В великий бьеф бесклассового общества.
Следующий оратор Чекмазов, тоже поэт.
Как часто речи здесь оканчиваются стихами! Это понятно — речи лиричны. Для того чтобы они превратились в стихотворение-строчки, оратору достаточно снабдить свое волнение рифмами.
Я не сам покинул город шумный,
Разве я столицы не любил,
Правда, в жизни шатун безумный,
Я свободы должно не ценил.
Я не верил в жизнь с ее простором,
Я не верил счастью на земле,
Мне казалось, что рожден я вором И умру воришкою в тюрьме.
А сейчас под знаменем коммуны,
Не пугаясь прошлого «вчера»,
Я вздымаю пламенным буруном Трудовые вечера.
И встречая трудности нередко,
Веру в темпы не гася внутри,
Я с рабочим вместе пятилетку По-ударному осуществляю в три.
Еще стихи. Выступает поэт Карюкин. (Этот вчерашний беспризорный недавно выбран на почетную должность каналоармейского поэта.)
Он читает стихотворение, посвященное борьбе за знамя Карелии.
Под этим знаменем дрались на Белморстрое Фаланги сводные передовых бригад,
Оно — свидетель большевистской воли,