========== Начало и конец ==========
Звон в ушах постепенно расходился, меняя облик на сладкую тишину. Веки аккуратно, даже чуть дрожа раскрывались. Безпроглядная темень, хоть глаза выкалывай.
Ох, Николай не сразу понял место своего нахождения, и даже то, что на его коленях находилось что-то увесистое. Оно было явно живое, ёрзало, смотрело на него вплотную, это можно было почувствовать по тёплому дыханию спускающимуся на губы мужчины, затем переползающему на щеки и шею. Только когда зрение начало подстраиваться под ночную обстановку, удалось схватить первые черты лица незнакомца, а также мелкие проблески фигуры выглядывающей из-под ткани. Такие плавные переходы тела из одной части в другую, эти изгибы талии, ширина бёдер, плеч. Всё до боли души знакомое, родное. Щелчок. Кусочки пазлов сложились в одно целое, давая вид на полную картину.
- Извини, не хотела так сильно бить..- нежная женская ладонь прошлась по затылку, поглживая пальцами место удара.
Именно сейчас боль заиграла новыми красками, к физическим страданиям прибавились душевные, приумножая всю составленную ею композицию.
- Надеюсь, не сильно верёвки давят. Я старалась, правда старалась не доставить тебе много мучений,- Креслина стыдливо опустила глазки, точно нашкодившее животное, которое должна была постичь участь наказания.
Руки вправо, ноги влево, не соврала, к чему ей это? Зачем она так поступает, самое время задаться данным вопросом.
- Ты.. что творишь, Анастасия?- трудно дыша, точно по лёгким проехались камазом, Костылеву удаётся выдавить парочку жалких словечек.
- Глупость, наверное,- усмехается русоволосая, вновь поднимая на Колю пленяющий взор,- если и буду жалеть, то уже после. Но и не долго, уйду следом, не смогу жить без тебя,- добавила последнее скорее с горяча, не то было задумано.
Поднявшись на ноги, девушка неспешно продвигалась в сторону стола, отмеряя постукиванием коготка по стене каждый шаг.
- Чем же я тебя в жизни так обидел, что решила со мной распрощаться?
В худеньких пальцах возникло смертоносное оружие. Анастасия теребила, перекладывала из ладони в ладонь и просто поглаживала грамостскую стальную ручку кухонного инструмента. Эта забава придавала ей большей уверенности в своих действиях, давала возможность окончательно остановиться на идее, давно засевшей в голове. Неспешно Вадимовна прогуливалась мелкой поступью из стороны в сторону, примеряя имя, что будет ей дано после содеянного, ибо нынешнего станет недостойна. И имя это— нелюдь; бессердечная, жестокая.
Подушечки пальцев невесомо прошлись по лезвию, защипало. Конечность метнулась к губам, язык прошёлся по ране, зашёл чуть внутрь пореза. Изредка тихо причмокивая, она обсосала кровоточащую рану, да, вкус крови был как никогда ярко выражен.
- Насть..- сознание блондина приходило в более-менее обыкновенное состояние. Из его глубин поднимался даже не страх, а скорее волнение. Волнение не столько за себя, сколько за девушку, состояние её внутреннего мира. Несомненно, Ник— идиот, рычаг на переход в режим самосохранения сломан. И чинить его пока никто не собирается.
- Не говори мне ничего,- жёстко отрезала Креслина,- не говори, НЕ ГОВОРИ! НЕ ГОВОРИ!- вторила истерически,-..я должна объяснить тебе, рассказать всё с самого начала. Но сперва позволь..
Женские ягодицы вспять коснулись ног Николая, пока закоченевшие от холода пальцы массировали тяжёлые веки.
- Твои пальцы, член, сплетение наших душ и тел.. всё, что тогда произошло, не знаю, помнишь ли. Я давно отношусь к тебе, как к мужчине, не другу. Та ситуация только подпитала внутренний огонь, точно сухие дрова,- как змеи, руки Анастасии обвивались вокруг шеи Костылева, заключая в свои смертельные объятия.
- Помню, несмотря на всё, что выпил тогда, помню. Но зачем вяжешь меня, делаешь своим заложником, к чему это?- голова склонилась в сторону, Ник не отрывался от бездонно-безумных глаз.
Они так и манили всякого подойти ближе, склониться к ним ещё и ещё, а потом упасть в омут, погрязнуть в вязкой трясине и тонуть. Тонуть, пропуская девушку в лёгкие. Он должен дышать ей, он должен отдать ей всё своё тело, отдать свою никчемную, грешную душонку. Но русая не обидет её, о нет, она возьмёт упомянутую в свои нежные, ангельские руки и будет беречь, точно мать собственное дитя. Она укроет её своими мягкими, девственными крыльями. Согреет, одарит лаской и крепкой, нерушимой любовью. Именно такой, на которую способна лишь Настя, храни господь этот редкостно прекрасный цветок, выведенный в образе земной женщины.