Утром пан Песочинский сердито заявил Малюте и Филону:
— Обойдусь без вашего корма! Скажите только, где и что можно купить!
Но приставы промолчали. Позже мы уразумели, почему: во время войны придорожные деревни так оскудели, что и денег им не надо — нечего продать. Сами они даже за свои, за царские деньги, ничего не могут купить.
Перед Вязьмой местные люди встретили с попом на дороге, пали на колени, запели: «Умилися на наши слезы…» Пан Песочинский нахмурился, отвернулся, а пан Сапега сыпнул мне горсть талеров, чтобы раздал. Я их отдал попу-печальнику, пускай делит на всех.
— Удивляюсь! — поддержал Песочинского пан Казимир Сапега. — Как вы обращаетесь с нами? В прежние времена великих послов встречали у вас с честью и уважением! Мой отец, Лев Сапега, тоже посещал вашего государя как посол. И встречали его как должно!
И правда, Великое посольство Льва Сапеги встречали приставы с конвоем в несколько тысяч, а за полмили до Смоленска навстречу выехал воевода с тремя тысячами и первый приветствовал послов.
Тут опять Филон и Малюта клятвенно заверили, что как только посольство окажется в Москве, будет всего вдоволь.
Несмотря на такие заверения, пан Песочинский сильно сердился. А вот Казимир Сапега был почти спокоен, даже приказал принести вина. Налил полный кубок и предложил Филону. Очень заинтересовался Филон. «Что это за вино?» — спросил. «Венгерское», — ответил пан Казимир. Филон попробовал и как бы задумался: вкусно или нет? Еще попробовал. А потом отпил половину и протянул кубок Малюте. Малюта тоже пробовал осторожно, будто опасаясь — не отравлено ли?
— Чего вы боитесь? — спросил пан Казимир.
— У нас только хлебную горелку пьют до дна, а у вас сильно крепкое питье.
— Вы думаете, наше вино крепче вашей горелки?
— Само собой. В горле сидит. Пошли-ка, Малюта, домой, а то скоро петухами закукарекаем. Я знаю, у них — что у ляхов, что у литвы — вино страшней нашей горелки. Розум у человека отнимает.
Пан Казимир рассмеялся, и даже Песочинский заулыбался, но все равно Малюта и Филон торопливо ушли.
День прошел в пререканиях по поводу малого довольствия и корма для лошадей. А поскольку на всех не хватало, пан Сапега приказал сено купить. Сено деревенские мужики все же заготовили впрок. Опять наши стольники ссорились с Филоном, но вечером он явился снова.
— Можно мне выпить вашего вина за тебя, великого посла? — спросил Филон.
Пан Казимир Сапега немного удивился такой просьбе, но тут же приказал принести вина и наполнить кубки.
— Можно, — отвечал он. — Заранее благодарю тебя и принимаю твои слова.
Филон низко поклонился и с явным удовольствием, даже наслаждением выпил, пожелав пану Казимиру успехов в деле служения Речи Посполитой и Великому Княжеству Литовскому, доброго здоровья, счастливого возвращения в свое Отечество и заслуженной награды короля.
На этот раз выпил до дна, до последней капли и даже подержал кубок опрокинутым в рот. Наслаждение его было столь явным, что пан Казимир приказал налить ему еще раз. Слуга тотчас подошел с большим кувшином, но кубок Филона наполнил лишь наполовину. Это Филона обидело.
— Криво делаешь! — сказал он.
Однако слуга отошел и недоброжелательно глядел на него.
— Государь, вели наполнить как положено!
Но и пан Сапега молчал. Вот тебе за споры о довольствии, — так я понимал его. Тогда Филон, совсем уж обидевшись и огорчившись, загадочно произнес:
— Алтын на копейку не меняют, государь Казимир Львович.
Наказав душевно Филона и Малюту, пан Казимир кивнул слугам:
— Несите!
Вот теперь появилось вдосталь и вина, и всякого иного угощения, — видно, так пан Казимир это задумал. Повеселели все, обрадовались, заговорили громко и охотно, вспоминали — надо или не надо — отца пана Казимира гетмана литовского Льва Сапегу, успешно примирявшего обе державы, но, к несчастью, два года тому ушедшего в мир иной.
Когда прощались, пан Сапега встал, а Филон и Малюта благодарили и низко кланялись.
Между прочим, угощение пошло впрок. Список довольствия, представленного на следующий день, выглядел по-другому.
Каждому великому послу:
по два калача, ценой один грош,
по шесть чарок крепкой горелки,
по десять кружек паточного меда,
по одному ведру сладкого питного меда,
по одному ведру крепкого меда,
по три ведра хорошего пива.