Толстячок моментально сделал сальто назад и скрылся в сене. Ого, никогда не видел, чтобы Андрюха так умел. Ещё и пластика такая. Он прямо на шпагат сел, когда приземлился после сальто. И так эпично вписался в разбросанное по сараю сено. Молодец.
Я же не стал просить его второй раз забраться в погреб. По памяти сам решил добраться до дверцы в полу, открыть её с максимальным скрипом, куда же без этого, и залезть внутрь. Но не для того, чтобы укрыться, а чтобы взять дробовик, как у Зинаиды Петровны. Ну почти, как у неё.
Когда вылез из погреба, пшикнул Андрею. Тот высунул голову из сена и кивнул.
— Всё, сиди тихо, — шепнул я. Сам же вышел на улицу с другой стороны конюшни.
Два недомага попытались обойти сарай, на что получили по одному ядру в свои тупые головы. Шум привлёк внимание остальных, но тут уже как бы всё, мои полномочия заканчиваются. Поэтому пришлось передислоцироваться к обычному навесу для дров.
Отец семейства любит топить камин именно дровами. А бабенция обожала колоть дрова, чтобы суставы не заржавели. Но чтобы колоть было веселее, она прятала в дровах бухлишко — типа как заначка у мелкого с шоколадками, о которых я знал… но не обо всех.
Короче, внук и бабка друг друга стоили. У них даже волосы были одинакового белого цвета и голубые глаза. Чего не скажешь обо мне, у которого глаза пошли в отца — зелёные, прямо изумрудные… и чёрные волосы.
Я тем временем нашёл заначку своей бабули, сделал коктейль Молотова и запустил во вражину, которая подбиралась к сараю.
Странные ребята. Вроде бы умные, а вроде бы и тупые. Или это моё ночное зрение мне так помогает? Хотя не сказал бы, что я так хорошо вижу. Плюс, если твари собрались меня убить, и даже незаметно проникли в поместье, то могли бы и приборы ночного видения надеть.
Но да ладно.
Это их проблемы, не мои.
Минус четыре недомага я оформил. Больше пока не слышно и не видно. Хм, странно. Очень странно.
Нет, я, конечно, ожидал, что ко мне сегодня ночью явятся те, кто не добил меня в городе. Но не думал, что всё будет так просто.
Скорее всего, это только разминка, и проверка — есть кто дома, или нет.
Как бы там ни было, но мне нужно срочно подготовить поместье к атаке. А утром уже разберёмся, что и как.
Я забежал в конюшню, помог мелкому добраться до его комнаты в доме, а сам попросил дворецкого подсобить в обороне. Но тот по выстрелам и сам всё понял. Даже нажаловался, что зря я охрану отпустил.
Ага, зря. Во-первых, это сделал не я, а тот Дмитрий Михайлович, в чьё тело я попал. А во-вторых, охрана бы реально не помогла в такой ситуации. Зато денег, которых у нас и без того резко не стало, было бы меньше.
Под словом «не стало денег» я имел в виду малое их количество. И если для простолюдина, который пашет на двух работах — иметь около сотни тысяч долларов — это круто, то для Древнего Рода — это как остаться с голой жопой. Ни о какой охране и речи идти не может.
Семён Семёнович переключился с роли дворецкого на роль охранника.
— Мне ваш отец ещё до своей смерти сказал, чтобы я был для вас всем, кем нужно… когда придёт час, — сказал дворецкий. — Думаю, сейчас тот самый момент, когда я должен защитить вас, Дмитрий Михайлович.
— Не спеши отдавать жизнь, — улыбнулся я и подмигнул.
Что-то в этот момент у Семёна ёкнуло. Будто весь мир перевернулся с ног на голову. Никогда он не видел во мне такого уверенного взгляда. И что самое приятное — это сработало.
— Что прикажете делать, ваше благородие? — достаточно официально спросил дворецкий.
— Что прикажу? Хм… дай подумать. — Я постучал указательным пальцем по подбородку. — Ничего, пожалуй. Но если так хочется, то просто сиди дома и не выпускай бабулю.
— А Андре…
— Тот никогда не выйдет сам, — перебил я. — Этот парень хоть и туповатый, но при опасности хрен найдёшь. Партизан из него вышел бы имбовый. — И на этой прекрасной ноте я вышел в окно.
Там был первый этаж, так что но-но. Не через двери же выходить, где свет горит.
Пока было затишье перед «бурей», я решил провести ритуал и призвать своего помощника Додика. Это очень древняя космическая душа, которая ни раз помогала мне отыскать того или иного бога для его последующего мною поглощения. То есть не самого божка, а именно его магии, чтобы сделать данную сущность обычной, смертной, ни на что не годной. Убивать я не собирался. Тварь и сама бы подохла без своей силы. И что самое важное — она бы без своей силы совершила суицид, что каралось бы… ох, даже не буду о тех муках, которые ждали тварь после этого действия.
— Итак, начнём, — закатал я рукава, усевшись между бочками с водой посреди деревьев, что росли рядом с главным домом.