— Да я знаю. Но мы же теперь семья, как я понял, — улыбнулся блондинке, которая чуть не закипела, но снова сдержалась. — И раз уж ты в моём доме, то веди себя как дома… но только не у себя, а у меня. Я подскажу. — Встав из-за стола, я подошёл к одиннадцатилетней блондинке и сказал: — Смотри. Мы здесь все обращаемся друг к другу на «Ты». Дворецкий — это исключение, которое он сам выбрал для себя. Поэтому ты, если желаешь, можешь тоже обращаться ко мне на «Вы». Но знай, что я в СВОЁМ доме буду обращаться ко всем на «ты».
— Даже к императору Лебовскому? — хитро улыбнулась блондинка.
А она знает, за что зацепить. Вот только уже я не такого мнения об императоре. То есть нет, он мужик крутой, как и прежде. Но вау-эффекта от того, что он будет стоять рядом, не будет, как в тот раз, когда я впервые встретился с ним в поместье маркиза Миллера рядом с поместьем графа Коняева.
— Даже к твоему любимому императору, — улыбнулся я. — А теперь, если уже ты собралась жить с моим братом, то, будь добра, сделай себе кофе сама. А ещё можешь сделать какао, раз заваришь кипяток.
— Говорят «заварить кипятком»… например, «траву заварить кипятком»! — попыталась выругаться Ангелина Геннадьевна. — Так что вы не только не… ой всё! — сама же что-то начала маркиза Миллер и сама же закончила.
Зато она призвала кипяток и решила сама заварить себе кофе. Плюс решила сделать мне. Вот только она словила момент и обожгла меня. Ну как обожгла. Она попыталась это сделать. Вот только на мне был артефакт от кипятка, который я поглотил в самом начале своих зачисток Лучей, чтобы проверить, как это поглощение работает. Уже в который раз радуюсь тому, насколько данный артефакт полезен. А ведь я даже не закинул нормально пельмени, чтобы потренироваться с кипятком.
Но да ладно.
— Слушай, если ты хотела специально это сделать, то могла бы догадаться, что на мне эфирный доспех, — улыбнулся я. И сразу же его снял с себя. — Вот сейчас на мне его нет.
Как только я это сказал, девушка снова облила меня кипятком, продолжая наливать в кружку тот самый кипяток.
— Ой, простите, Дмитрий Михайлович, — начала хитро улыбаться маркиза, а потом снова загрустила, потому что кипяток не сработал.
— Увы, но так вышло, что я сожрал артефакт, который помогает против кипятка и вот таких вот избалованных гениев, как ты, — дал я щелбан по носику этой бестии.
— Да что вы себе позволяете⁈ — раскричалась маркиза Миллер. — Я уйду из вашего дома!
— Пожалуйста, — улыбнулся я. — Дверь там, — указал я в сторону главного холла.
— Безобразие какое-то, — пробубнила себе под нос Ангелина. Сама же пошла наверх к своему Андрюше.
А тот кадр как раз подслушивал наши первые совместные разборки. Да так подслушивал, что разлёгся на перилах, чтобы якобы не спускаться вниз. Но перила не выдержали нагрузку и…
— Да твою же ма… — недоговорила маркиза Миллер. Похоже, мы её сильно достали за эти несколько минут. — Андрей, а что ты делаешь⁈ Ты же храпел, когда я попыталась спуститься вниз.
— Ну да, я храпел, — похлопал мелкий глазами. — Но потом почувствовал, что меня никто не согревает рядом, и решил, что ты пошла на кухню. А потом посмотрел на часы и понял, что ещё очень рано и что кофе ещё не готово. Тебе сделать бутеры?
Девушка порозовела, когда Андрей сказал про то, что никто не согревает.
Я решил поддать жару:
— Так, я не понял. Тебе двенадцать, а ей одиннадцать. Какие ещё «согревает»? Не рановато ли вы мальчики и девочки играете во взрослых?
Маркиза Миллер развернулась ко мне. Цвет её лица теперь напоминал мой, когда я поглотил магию одного Бога Запоров, а потом неделю не мог нормально сходить на толчок, отчего тужился так, что был похож на вот эту вот юную одиннадцатилетнюю особу.
— У меня пока нет комнаты! — разоралась Ангелина. — Поэтому да, я эту ночь спала с твоим братом! Но для справки, я даже к нему не прижималась, а сделала из подушек стену между им и собой.
— А, точно! — перебил Андрей. — Ты встала, и подушки упали. Так вот почему мне стало холоднее. Ладно, тогда я пошёл наверх и сделаю крутую стену из подушек, которая не будет падать. — Андрей побежал наверх, а потом вспомнил, что обещал сделать бутеры, поэтому развернулся и спросил: — А тебе сделать бутеры? Или можно сперва сделать стену из подушек?
Я начал ржать. Ангелина же начала рвать на голове волосы, причиняя боль себе и мне. Но мне чисто из-за ржача, ибо живот болел знатно.